Орхан. Забыть тебя
Шрифт:
Он не сводил с меня своего взгляда будто уже имел на это право. А я злилась отворачиваясь, но некуда было скрыться ни в ту секунду за столом, ни сейчас, когда эта жизнь приносит лишь печаль отделяя меня от той Далии, которая если смеялась, то всегда искренне. Сейчас от меня остается лишь прах. И, наверное, Всевышний меня покарает за эти мысли, но я просто боюсь. Я боюсь того, что меня ждет и не могу принять так спокойно свою судьбу.
Через день после того ужина мы с мамой отправились в магазин на примерку платьев.
С
В ее взгляде я видела сострадание, мама и свекровь были счастливы и утирали слезы, когда я облачалась в платье цвета слоновой кости с вышитыми золотом узорами.
– Ну, а ты сама доченька, что считаешь? – ворвалась в мои мысли мама, когда я замерла перед зеркалом глядя на то, как плотная ткань красиво струится по телу украшая его, закрывая уродливый шрам. А для души такое есть?
Я бы укрыла ее от всех и от себя самой.
– Красиво, мам. Оно идеальное.
– Ох, я же говорила Неха. Осталось отдать распоряжения, чтобы все сделали как надо, а пока что выберем свадебное сари.
Женщины стали щебетать между собой, и я ушла в примерочную.
– Далия, на тебя больно смотреть, дочка, – вошла няня помогая снять платье.
– А мне дышать, Маарам… Дышать очень больно, понимаешь? – ответила, стирая улыбку с лица, обнажая перед ней настоящее свое нутро.
Дальше еще два часа на второй наряд, обед в ресторане и поездка в студию танцев госпожи Эды.
– Мам, ты не устала?
– Ой, я чувствую себя такой помолодевшей, Далия, что не могу остановиться, – улыбается, беря меня за руку, пока мы едем по городу.
Сегодня очень жарко. Почти конец лета, но не скажу, что в другие месяцы года иначе. Просто сегодня больше сорока градусов.
Переоделись в свободные платья и вышли в комнату с зеркалами, увешанную большими шелковыми платками. На полу лежал как всегда плотный и мягкий бежевый ковер, звучала красивая мелодия. Вдоль стен лежали большие подушки, где села няня в роли зрителя.
Тут, в этом мгновении я всегда покидала вселенную моей реальности. Музыка уносила меня далеко. Сегодня так же.
Мама стала рассказывать хозяйке студии о готовящемся торжестве перед этим выслушав сожаления о потере дочери, и мы снова погрузились в прекрасную сторону восточной жизни. Ту о которой люди за пределами моей страны лишь говорят и представляют. Это сторона жизни только наша, созданная женщинами.
Закрываю глаза и испаряюсь:
«– Красивая мелодия, – улыбаясь нарушаю образовавшееся молчание между нами с Орханом.
– Мне тоже нравится.
– Это мой любимый инструмент и голос певицы очень красивый.
– Ты нервничаешь, Лала? – задает вопрос и подходит ближе ко мне, притаившейся около небольшой стенки.
– Да, потому что мы тут одни, и если…
– Ты вошла в ларек, никто и не подумает, что ты в доме. Тем более я почти закончил.
– Все равно страшно.
– Ты моя будущая жена, – улыбается.
– Будущая.
– Лучше станцуй, Лала и не думай о плохом, – делает мелодию чуть громче вгоняя меня в краску.
– Орхан, – возмущаюсь его просьбе с горящими щеками.
– Возьми мамин платок, – подает в руки красивую золотую ткань и смотрит такими глазами, что сердце разрывается на кусочки от счастья и любви к нему.
Мелодия переходит в стадию такой тягучести и замедления, что начинаю аккуратно и плавно двигать руками, разворачивая «золото» в своих ладонях.
Не соблазняю, просто черчу бедрами символы, слова, а руками довершаю образы. То, что хочу сказать ему, но не решаюсь.
Дыхание сбивается, когда он подходит ко мне очень близко со спины, а я не знаю, что мне делать. То, что я сейчас нахожусь тут уже идет вразрез с законами нашего мира, но я верю Орхану и знаю, что он не сделает ничего за что потом Всевышний обрушит на меня гнев.
– Не бойся, Лала, – шепчет в ухо целуя открытую шею.
– Я… я… – не могу говорить.
В голове пелена тумана, странного тягучего и скручивает низ живота, тянет. Становится даже больно от этих ощущений.
– Что? – мягко разворачивает к себе положив на талию руки.
– Я не боюсь, – протягиваю ладонь и глажу его по щеке. – Не боюсь тебя. Мне страшно, что Всевышний нас покарает за грех.
– Ты моя будущая жена, я никому не позволю и слова тебе сказать и никогда не сделаю того, что тебе не понравится. Ты всегда можешь сказать мне «нет» или просто остановить. Поняла? – наклоняется и заглядывает в глаза, чтобы увидеть в них ответ.
– Поняла, – смущенно отвечаю, еле шевеля губами.
Больше не танцую. Пошевелиться страшно.
– Ты очень красивая, Далия, – проводит большим пальцем по скуле, удерживая лицо, потому что я очень хочу сейчас прикрыть его от смущения. – Твоя чистота – это подарок, и ты останешься невинной до свадьбы, обещаю.
Еще больше краснею от такого откровенного разговора.
– Но потом, ты станешь полностью моей, – вновь обдает горячим дыханием губы, которые я приоткрываю».
Останавливаюсь от того, что воздуха не хватает. Эти воспоминания больно ранят меня и ранят его самого. Но это будет потом, если он вдруг захочет вспомнить предательницу Далию.
Открываю глаза и вижу, как на меня смотрят Эда, мама и Маарам.
«Всевышний, что я натворила?», – задаю мысленный вопрос, потому что они молчат и я не понимаю этой тишины, что она значит?
Неужели догадались, о чем мой танец?
– Как красиво, Далия, – первой отмирает госпожа Эда.
– Я и не знала, что ты так можешь, – подхватывает мама и я понимаю, что все хорошо. Кроме няни, она смотрит немного осуждающе. Боюсь представить, что она там подумала обо мне.
Дальше беготня еще по нескольким магазинам, и мы возвращаемся домой.