Ориэлла

Фьюри Мэгги

Финбарр был ошарашен.

— Ну да, наверное, останавливает. По правде говоря, я никогда над этим не задумывался, но такое объяснение имеет смысл. Я нашел это заклинание в свитке, написанном Баротасом — помнишь, тот древний историк, одержимый доказательством существования исчезнувшего Драконьего Народа? — и он говорит, что в нескольких более ранних ссылках — теперь, увы, для нас потерянных навсегда — упоминается их способность управлять временем и некоторыми другими измерениями. По сути дела, когда твой отец предпринял свою трагическую попытку переместиться из мира в мир, он использовал его

записи, но конечно, если хочешь управлять пространством как противоположностью времени, надо…

— Мне кажется, Финбарр, из этого можно сделать интересные выводы. Неужели ты никогда не задумывался об этом?

— Какие выводы? — вырванный из привычного царства научных рассуждений, архивариус ощутил первые уколы тревоги. Ориэлла нахмурилась.

— Ну, точно не знаю, но уверена, что кое-что можно придумать. — В голосе ее послышались вкрадчивые нотки. — Финбарр, ты научишь меня этому заклинанию?

Маг бросил на девушку суровый взгляд. Ее лицо было воплощением самой невинности, но его не так-то просто было обмануть — Финбарр слишком хорошо знал Ориэллу.

— Если ты имеешь в виду, что я покажу тебе свиток, то ответ безусловно будет отрицательным. После трагедии с Джерантом я запер его в безопасном месте, и там он и останется. Утешайся тем, что не тебе одной недоступно это знание — я давным-давно решил, что волшебство Драконьего Народа слишком опасно, чтобы наши маги играли с ним. Честно говоря, я глубоко сожалею, что не сжег свиток сразу же, как только его нашел — но, видишь ли, даже зная, какое несчастье он может причинить, я не могу заставить себя уничтожить часть нашей истории. Никто, кроме нас с тобой, и еще, возможно, твоей матери не знает о его существовании — и, Ориэлла, я полагаюсь на твою честь и надеюсь, что ты не расскажешь о нем ни единой живой душе, даже Миафану. — Он взял ее руки в свои. — Обещаешь?

— Конечно, обещаю, — заверила его Ориэлла. — При условии, что ты научишь меня этому заклинанию. Архивариус заколебался.

— Договорись-ка сначала с Миафаном, — наконец сказал он. — Он отвечает за твое обучение, а у тебя и так слишком насыщенное расписание.

— Насчет этого не беспокойся, — сказала Ориэлла. — Я найду время. По сути дела, если ты научишь меня этому заклинанию, то времени у меня будет хоть отбавляй. — И она лукаво подмигнула архивариусу.

Когда Финбарр уяснил, что она имеет в виду, он похолодел.

— Ориэлла! Не смей даже думать о том, чтобы играть со временем! Ты не представляешь себе, как это может быть опасно! Одни боги знают, что ты можешь натворить!

Ориэлла похлопала его по руке.

— Не волнуйся, Финбарр, я пошутила, — но глаза ее при этом оставались задумчивыми.

— Послушай, — начал Финбарр, надеясь сменить тему. — Мы с Мериэль приглашаем тебя сегодня вечером на ужин. Она все жалуется, что давно тебя не видела.

Девушка погрустнела.

— О нет, сегодня я не могу. Мне надо заняться этими книгами по магии Погоды, которые ты мне дал. Миафан подсказал мне кое-что, но это стихия Элизеф, и раз ей так не хочется меня учить, приходится подбирать крохи знания, где придется. Если б я только могла попрактиковаться в куполе! Но у нее вечно наготове какая-нибудь отговорка. Как это обидно! — Ориэлла обрушила на стол кулачок.

Финбарр моргнул.

— Я и не знал, что ты интересуешься магией Погоды, — сказал он.

— Ну, надо же хоть чем-то занять время с тех пор, как закончилось мое обучение с Браггаром. Архивариус нахмурился.

— Да, я слышал об атом. Дорогое мое дитя, а тебе не кажется, что ссориться с Браггаром — глупо?

— Ты имеешь в виду свои собственные ссоры? — нахмурилась Ориэлла. — Браггар — осел! Он считает себя докой, а сам при этом едва знает азы магии. Я научилась от него всему, чему можно было научиться, а если ему не нравится, когда я об этом говорю, так это его проблемы!

— Насколько я слышал, ты была с ним крайне нетактична, — с упреком сказал Финбарр, — и мой тебе совет — извинись. Браггар — очень опасный враг.

Ориэлла пожала плечами.

— У меня нет времени успокаивать всяких Браггаров. Переживет. Финбарр, пожалуйста, научи меня этому заклинанию.

— А тебе не кажется, что ты перегибаешь палку? У тебя нет ни секунды свободной, ты все время занята, не успеваешь поесть, забываешь о сне — я видел, как в твоих комнатах всю ночь горит свет. Тебе не кажется, что люди должны немножко и отдыхать? Или даже спать время от времени? Скажи ради всего святого?

— Это ерунда! — лицо Ориэллы стало серьезным. — Финбарр, я хочу, чтобы Миафан гордился мной. Он заменил мне отца, которого я никогда не знала, и единственное, чем я могу отплатить ему — это стать лучшей волшебницей, когда-либо жившей на земле, — и я этого добьюсь!

На лице ее появилось то упрямое выражение, которое Финбарр, не говоря уж о всей Академии, начиная со слуг и кончая самим Миафаном, знал слишком хорошо. Архивариус вздохнул. Да, Мериэль беспокоится не напрасно. Целиком погрузившись в свою работу, забывая есть и спать, Ориэлла слишком напрягает внутренние силы, питающие ее волшебный дар. Уже появились первые признаки опасности: лицо девушки стало бледным и изнуренным, кожа словно светилась изнутри, а в глубоко запавших зеленых глазах появился нездоровый блеск.

Прошлым летом Ориэлла ездила навестить мать, и, сопровождая ее, Финбарр надеялся, что с помощью Эйлин удастся уговорить девушку хотя бы отчасти сбавить нагрузки, но фея, сама привыкшая неустанно трудиться, только отмахнулась от его советов. Эйлин за последнее время тоже сильно сдала: бремя, которое она добровольно на себя взвалила, было слишком тяжело. Увидев ее постаревшее лицо, Финбарр встревожился и, понимая, что она тоскует по дочери больше, чем готова признаться, начал умолять Эйлин вернуться в Академию, но та не задумываясь отказалась. «Что мать, что дочь, — подумал Финбарр. — Теперь понятно, откуда в Ориэлле это ее невозможное упрямство!»

Тем не менее он решил предпринять последнюю попытку воззвать к здравому смыслу юной волшебницы.

— Послушай, Ориэлла, тебе необходимо заботиться о себе. Мериэль боится, что ты попросту можешь сжечь себя. С магом, который, как ты, постоянно перенапрягается, могут произойти страшные вещи. Миафан гордится твоими достижениями, но вряд ли он захочет, чтобы ты потеряла свои силы — и рассудок — из-за излишнего усердия. У меня, кстати, есть свидетельства о таких случаях, если хочешь — взгляни.