Орин. Продолжение романа «Тёмное Пламя»
Шрифт:
Царь и Луна долго смотрели друг другу в глаза, наконец, Орин почувствовал – Луна слышит и видит его. Он шире раздвинул драпировку из драгоценной радужной ткани, лунный свет залил часть покоя. Передвинув кресло в этот свет, он удобно откинулся на мягких кожаных подушках и опять взглянул в лицо Солнца Ночи. Контакт с Повелительницей Звёзд вернулся мгновенно, прекрасная серебряная планета и человек вошли в душу друг другу. Много таких ночей осталось позади, и почти всегда лунные ночи открывали перед ним тайны. Теперь он нуждался в подсказке Повелительницы как никогда.
Прибыл гонец из страны богов живущих на Теллуре – из Арктиды, и передал послание его владычицы, великой
Он давно ждал этого. Старый вед, ещё, когда Орин был мальчишкой, предсказал – его ждёт такая честь. И предсказание сбылось. Он также знал, что именно после этого приглашения начнётся главная часть его жизни. Вед предрёк – ему предстоит изменить мир и достигнуть звёзд. Что имелось в виду во второй части пророчества не понял никто, но племя верило веду, и ни разу за долгую жизнь Крови Орла не пожалело о вере. Орин лелеял мечту о том, что когда-то увидит космос, Теллур со стороны, и близкие звёзды. Маленький карманный компьютер, сохранённый его матерью ещё с Асгарда, хранил в памяти множество книг и эйдопластических фильмов о жизни асов и их предков, и он никогда не расставался с ним.
Орин всё глубже погружался в транс. Для того чтобы войти в глубокий транс он давно не нуждался в амрите, хотя иногда ещё её пил. Пить галлюциногенный напиток, сваренный из особых трав, мухомора и некоторых других грибов было великой честью. Это могли только посвящённые, обычный человек после нескольких глотков часто сходил с ума или терял здоровье.
Комната исчезла, остался лишь сияющий диск Луны. Исчез и он. Повелительница Звёзд много раз посылала ему удивительные видения в таком состоянии, послала и сегодня. Но к удивлению Орина он не увидел нового, Повелительница вдруг открыла перед ним детство. Но у него никогда не было таких ярких воспоминаний. Более того, сейчас он вспомнил то, что раньше не вспоминал.
Плазмолёт терял высоту, всё ближе становились верхушки сосен. И Орин с замиранием сердца следил за их приближением. Он родился на маленькой арктической станции, одной из последних сохранившихся станций космической связи на которой работали мать и отец. Недавно ему исполнилось четыре года, и его решили переправить в Асгард, к бабушке – матери его матери, занимавшей высокое положение. Он тогда не знал, что бабушка не одобряла брак дочери с отцом, тоже бессмертным корном, но простым инженером космической связи, а не представителем знатного рода. Корны ценили инженеров и давали им бессмертие, но за знания и полезность, а не знатность происхождения. Не знал он и, что мать была одной из первых красавиц Асгарда, и могла выйти замуж более чем удачно, но предпочла выгоде чувство.
Когда родился сын, бабушка сразу заявила, что сама займётся его воспитанием, поскольку убеждена – только ей под силу сделать из него настоящего представителя древнего рода, настоящего аристократа и настоящего корна (бога). Родители согласились, бабушка имела право так говорить. 700 лет прожила она на свете. Очень строгая в вопросах этикета, она вырастила много детей, внуков, правнуков и праправнуков по-настоящему утончёнными аристократами. Именно в воспитании представителей рода нашла она призвание, и сумела придать роду блеск которого, наверное, не было во всей его истории. Видимо поэтому она и сумела найти силы прожить 700 лет, не посетив за такой долгий срок храм эвтаназии, в котором добровольно закончили жизнь многие корны, сдавшись усталости.
И вот сейчас старый плазмолёт падал. Мать с ужасом взяла его на руки и прижала к себе, на глазах у неё выступили слёзы.
– Держитесь крепче! – крикнул пилот.
Плазмолёт ударился о
После нескольких неудачных попыток открыли заклиненный люк, и вышли наружу. Кроме мамы и пилота в плазмолёте было два инженера летевших в Асгард с отчётными материалами. Теперь пять человек, включая женщину и маленького ребёнка, оказались в негостеприимной тайге, в позднюю осень.
Они приземлились на северо-западе Евроазиатского континента, недалеко от Ледяного океана, довольно далеко от Арктиды и невероятно далеко от Миктланда, и на помощь рассчитывать не приходилось. Спутников связи почти не осталось, и радиостанция молчала. Шанс попасть к своим был один и исчезающе небольшой – пешком дойти до побережья Белого моря, к нескольким небольшим поселениям аров. Миктланд и Арктида не воевали много веков, но неприязнь сохранялась, однако попавшим в беду помогали всегда, даже в далёкие времена войн, поэтому в том, что ары помогут, можно было не сомневаться. Но до их поселений нужно ещё добраться, а это почти невероятно, кроме естественных опасностей тайги и уркхов на пути враждебные государства.
Шёл мелкий отвратительный дождь. Мужчины вооружились нарезными карабинами, мама взяла автоматический пистолет. Упаковав аварийный запас еды и набросив серые непромокаемые плащ-накидки, они вышли. Мама хотела взять его на руки, но он категорически отказался, и потом действительно около часа смог идти по раскисшей и заболоченной почве, не сдаваясь, сколько мог. Потом на руках его несли по очереди.
Перед выходом пилот, самый опытный и бывалый человек в группе сказал:
– Если мы встретим людей из первобытного племени это не страшно: у них в обычае помогать пришедшим не с враждебными намерениями, и с нами поступят по законам гостеприимства. Если мы встретим уркхов – это смерть! Но страшнее всего, если мы натолкнёмся на охотников за рабами, а именно сейчас, поздней осенью, когда собран урожай, очень даже можно их встретить. Рабство здесь страшное по настоящему.
Три дня шли по промокшей тайге. Небо всё время было затянуто тучами, и сияющий диск Ра не показался ни разу, все страдали от сырости. Только вечером, когда темнело, благо осенью темнело быстро, пилот разрешал развести костёр, приготовить горячий ужин и обсушиться. Днём он категорически запретил костры. Дым виден далеко и мог привлечь уркхов или охотников за рабами. Пилот так же тщательно выбирал место ночлега. На возвышенности, поросшей толстыми деревьями – хорошей защитой от стрел, и с относительно свободными от деревьев склонами, что не позволяло врагам подобраться незамеченными. Здесь, в краю серых скалистых гор, подобные возвышенности не были редкостью.
Сейчас они сидели на такой скале. Костёр догорал, они допивали горячий напиток из зверобоя. Вдруг пилот предостерегающе поднял руку. Мужчины осторожно подтянули карабины, мама медленно достала из кобуры пистолет.
Пилот резко вскинул карабин и трижды выстрелил вниз, по кустарнику у подножия склона. Крик боли и ярости был ответом. Из кустарника вылетело несколько стрел, ударились о деревья, но к удивлению Орина ни одна в дерево не вонзилась. Все с сильным стуком отскочили. Огонь открыли и инженеры. В кустарниках мелькнули быстро отступающие фигуры. Пилот вновь выстрелил – одна из фигур взмахнув руками, выронила лук и упала на землю.