Ориноко
Шрифт:
— Я велю нашим людям принести вам дров сколько надо, — любезно возразил я.
— Зачем вам трудиться? — не менее любезно ответил он.
— Хорошо, Дабаро, идите в лес сами! Но остерегайтесь, как бы наша стража в лесу не причинила вам вреда.
— А зачем вам стража в лесу? — удивился он.
— Разве я тебе не говорил? На нас собираются напасть испанцы и отомстить за плохой прием, оказанный им недавно.
— Испанцы! — задумался Дабаро, а затем добавил: — Хорошо, тогда дай нам проводника, пусть он объяснит страже, зачем мы идем в лес.
— Ладно,
Он собирался уже уходить, но вдруг вспомнил:
— Да, после полудня мы хотим снова исполнить для вас танец.
— Отлично! Вы превосходные танцоры! Теперь понятно, почему вам нужно так много дров для костра.
— Нет, Белый Ягуар! Костра не будет. Теперь мы исполним вам танец воинов…
Он ушел, даже мельком не взглянув на оружие, чем немало всех нас поразил.
Акавои отправились в лес в сопровождении Фуюди и еще двух наших воинов. Оружие они оставили в Кумаке. Менее чем через час они вернулись, нагруженные дровами. Стража по дороге им попалась, но ничего подозрительного замечено не было, и Фуюди тоже не удалось подслушать что-нибудь особенное.
Незадолго до полудня вернулись после осмотра берега озера отряды разведчиков: ничего, никаких следов украденной лодки и вообще никаких особых следов У воды.
— Положение начинает проясняться, — объявил я старейшинам. — Акавои на реке.
— Ты, я вижу, этим доволен, — горько заметил Манаури, качая головой.
— И даже очень. Если сегодня на Кумаку не нападут, то нынешней ночью станет ясно, где размещен их лагерь.
— У тебя есть какой-нибудь план?
— Есть… Но вы должны отобрать мне из всех родов Кумаки пятнадцать воинов с мужественными сердцами, а еще важнее — с глазами филина, способных видеть все в ночи. Пусть они явятся сюда часа через два пополудни.
Воины прибыли точно в срок, а вместе с ними и сами вожди, горя от нетерпения узнать мой план. Я выложил им свои соображения:
— С вечера мы укроем в проливе, соединяющем наше озеро с рекой, две лодки. Уверен, что нынешней ночью акавои, ободренные вчерашним успехом, снова явятся в попытаются увести у нас другие лодки. Если мы отбросим их от Кумаки, они наверняка обратятся в бегство и сломя голову поплывут обратно в свой лагерь. Тут-то две наши укрытые в проливе лодки незаметно последуют за ними и таким образом откроют месторасположение их лагеря. Вы согласны?
— А ты, Ян, тоже пойдешь к проливу?
— Конечно. Мы поплывем сразу после наступления темноты. Я поведу одну лодку, Арнак другую.
Не теряя времени, мы тотчас же отправились к проливу, находившемуся в полумиле от Кумаки, чтобы засветло подыскать подходящее место для ночной засады, оставив в селении Манаури. Берега пролива, довольно узкого, а длиной шагов в двести, были укрыты сплошной стеной из ветвей прибрежных деревьев. Под их сенью не составляло труда надежно укрыть лодки. Выбрав для них наиболее подходящие позиции, мы вернулись в Кумаку.
Вскоре акавои начали свой танец, танец воинов, как и обещал Дабаро. Они снова держались
— Догадываешься? — спросил я стоявшего рядом Манаури.
— О чем?
— Теперь они передают донесение гулом своего барабана.
— Что будем делать?
— Пока рано срывать с них маски.
— А если они передадут своим что-нибудь важное?
На этот раз выручил Арасибо, наш новоиспеченный шаман. Еще накануне он вбил недалеко от шалашей гостей в землю шест и водрузил на него череп ягуара с одной глазницей, обращенной на акавоев. Когда воины начали сегодня свой танец, похожий на какие-то ритуальные заклинания, он, дабы отвести чары, в ответ тоже стал танцевать вокруг шеста, поминутно подскакивая к своему барабану и слегка ударяя по нему.
Я послал к Арасибо Вагуру с просьбой, чтобы шаман непрестанно бил по своему барабану и заглушал барабан акавоев. Арасибо отменно с этим справился, и теперь в воздух несся слитный гул двух барабанов сразу.
После короткого внезапного дождя вечер наступал тихий и ясный. Мы размышляли, взять ли нам в ночную вылазку Фуюди, и порешили взять. Итаубы отобрали небольшие, каждую человек на восемь. Хотя плыли мы только на разведку, я велел всем полностью вооружиться.
Когда стемнело, мы отчалили от берега, предварительно убедившись, что все наши акавои спят в своих хижинах.
Без всяких приключений добрались мы до пролива и заняли выбранные днем позиции: я на своей лодке — со стороны озера, Арнак — у выхода на реку. В небе собирались тучи, луна появится только во второй половине ночи.
Мы рассчитывали, что акавои, если вообще этой ночью появятся, то появятся до восхода луны, — и рассчитывали правильно.
Около полуночи до нашего настороженного слуха донесся легкий плеск крадущихся весел, и тут же посреди пролива в тумане замаячил темный силуэт, медленно продвигаясь в сторону озера. Какое же мы испытали облегчение, какую радость! Да, это были они, и, когда проплывали мимо, нам удалось различить в лодке пять или шесть припавших к бортам фигур. Мы наблюдали, не появятся ли другие лодки, но нет — акавои приплыли только на одной этой.
Едва они нас миновали, один из моих воинов выскочил на берег и бегом бросился в Кумаку, чтобы уведомить об опасности.
Спустя каких-нибудь полчаса в селении раздались крики: это наверняка обнаружили воров, пытавшихся похитить лодки.
— Все идет как по маслу, — улыбнулся я своим спутникам. — Вот-вот они должны появиться здесь.
Я не ошибся. Они плыли, не жалея рук, — торопились, опасаясь, видимо, погони. Когда они отдалились от нас шагов на шестьдесят-семьдесят и почти исчезли уже из глаз, мы бросились в погоню.