Орион и завоеватель (Орион - 4)
Шрифт:
– После смерти Филиппа, - шепнула Олимпиада.
– Тогда ты его получишь.
– Думаешь, я без этого не справлюсь?
– жестко сказал Павсаний.
– Или ты полагаешь, у меня не хватит духа, чтобы убить царя без всяких наград?
– Ну что ты, - усмехнулась она.
– Только подожди своего часа. Все будет потом, я обещаю тебе.
Павсаний подошел ко мне:
– Отлично. Пусть будет потом, - и ногой свирепо ударил меня прямо в висок. Теряя сознание, я расслышал его слова: - Получи-ка должок.
33
Я
Глаза мои открылись, когда я оказался на травянистом холме над пустым и покинутым городом. Солнце сверкало над морем. Цветы качали головками, покоряясь мимолетному ветерку, деревья шелестели, как и сотни миллионов лет назад.
И все же я не мог приблизиться к городу. Снова невидимый барьер удерживал меня на месте.
Мне некуда было возвращаться - только в Македонию, назад в темницу, в скованное и беспомощное тело. Тем временем Гера толкала Павсания на убийство царя. Я не мог предупредить Филиппа и спасти его.
Или же у меня был выход? Если бы я только мог выбраться из камеры и доставить Филиппа сюда, в это исключенное из потока времени место!
Глубоко задумавшись, я расхаживал по ровному травянистому склону и наконец заметил, что каждый раз, когда я поворачивал от города, барьер переставал мне мешать.
Как часто творцы призывали меня сюда? Сколько раз переносился я из иных мест и времен в вечный город богоподобных потомков людей? Я даже научился перемещаться сюда без их помощи и ведома. Мог ли я взять Филиппа из Эги, перенести сюда хотя бы на короткий миг и предупредить?
Размышляя над этой проблемой, я как будто бы услышал очень слабые, едва уловимые отголоски смеха. Насмешливый, циничный хохот, казалось, говорил, что я никогда не передвигался по континууму без посторонней помощи, что у меня не хватит сил, чтобы переместить даже молекулу из одной точки пространственно-временного вектора в другую, а все, что я полагал совершенным мною, было сделано за меня одним из творцов.
"Нет, - безмолвно ярился я.
– Все сделал я сам, своей собственной силой и волей". Аня говорила мне об этом в предыдущей жизни. Творцы опасались моей возраставшей силы, они страшились, что однажды я стану им равным, невзирая на то усердие, с которым они пытались остановить меня. Вот почему они стерли мою память, отослали в древнюю Македонию. Но они вновь просчитались. Я учился, развивался, набирался сил, невзирая на их предательство.
"Этот насмешливый хохот наверняка очередное их издевательство", уговаривал я себя, пытаясь пробудить в своем сердце уверенность.
– Я могу доставить Филиппа, - громко сказал я.
– Я знаю, как это сделать, и у меня хватит сил и знаний.
И Филипп, царь Македонский,
Он казался более раздраженным, чем испуганным. Царя едва прикрывал кусок тонкого полотна. Здоровый глаз его заморгал от яркого солнечного света, и я понял, что пробудил его ото сна.
– Орион, - сказал он без удивления.
– Да, мой господин.
Он огляделся:
– Где мы? Что это за город внизу?
– Мы далеко от Македонии. Считай, что ты видишь обитель богов.
Он фыркнул:
– Не слишком похоже на гору Олимп.
Тело Филиппа покрывали шрамы, старые вздутые белые рубцы виднелись на плечах и груди, уродливый свежий порез тянулся вдоль всего левого бедра. По ранам царя можно было читать историю всех битв, в которых ему пришлось участвовать.
– Павсаний сказал, что ты дезертир. А теперь получается, что ты еще и колдун?
Я хотел ответить, но вдруг понял, что Олимпиада показывала ему разные точки пространственно-временного вектора, как и мне. Оказавшись не в своей постели, а совершенно в другой части континуума, Филипп не испугался, потому что она проделывала это и прежде.
– Нет, я не колдун, - отвечал я.
– Как и твоя жена.
– Бывшая жена, Орион. Поверь мне, она ведьма.
– Она показывала тебе другие места?
Царь кивнул:
– И не однажды, когда мы только что поженились. Она показывала мне, какой могущественной станет Македония, если я буду следовать ее советам. Он уставился на меня здоровым глазом.
– Так, значит, ты с ней в союзе?
– Нет, совсем наоборот.
– Но ты обладаешь такой же силой, что и она!
– Нет, - возразил я.
– Увы, она куда более могущественна, чем я.
– Она сильнее всех, - пробормотал он.
– И хочет убить тебя.
– Я знаю. И знал это многие годы.
– Но на сей раз...
Он поднял руку, чтобы остановить меня:
– Более не говори об этом, Орион. Я знаю о ее планах. Я стал для нее бесполезен. Настала пора Александру воплощать в жизнь ее стремления.
– Ты хочешь умереть?
– Нет, не особенно. Но каждый человек когда-нибудь умирает, Орион. Рано или поздно. Я сделал то, что она от меня хотела. И теперь она, как самка паука, должна пожрать самца.
– Но этого можно избежать, - возразил я.
– И чего ты хочешь от меня?
– спросил он, свирепо задирая бороду. Чтобы выжить и остаться на троне, я должен убить ее, а я не в силах этого сделать; кроме того, она подучит Александра начать гражданскую войну. Неужели ты думаешь, что я хочу утопить мой народ в крови? Или мне нужно убить еще и своего сына?
Прежде чем я ответил, он продолжил:
– Если македонцы затеют междоусобицу, что подумают народы, живущие вокруг? Что, по-твоему, сделают тогда Демосфен и афиняне? А фиванцы? А царь персов?