Ория (сборник)
Шрифт:
— Пу-у! Пу-у!
— Туда нельзя! — чернявый тоже отбежал в сторону, выхватывая бесполезное оружие. — Предупреждает! Нельзя!
Згур пожал плечами и, не пряча оружия, шагнул направо. Тихо… Шаг, другой — лес молчал.
— Вот видишь! — Черемош проскочил вперед, пробежал немного, затем оглянулся: — Сюда! Нам сюда!
— А по-моему, нас просто заманивают! — вырвалось у Згура.
Мысль была неожиданной — но не слишком. Сначала напугали, затем толкают на нужную тропу…
— Лешак? — фыркнула девушка. — Ладно, решайте, куда нам идти! Тоже мне, воеводы!
— Згур! —
Згур устал спорить. Происходило что-то нелепое, но ругаться не имело смысла. Если их хотели заманить в ловушку, то возвращаться поздно. Скорее всего они уже в западне.
— Ладно. Пошли!
Тропа оказалась — хуже некуда. Под ноги то и дело лезли мослатые корни, ветки так и норовили ударить в лицо, к тому же высокие кроны стали еще гуще, гася неяркий вечерний свет. Хотелось лишь одного — скорее выйти куда-нибудь — на поляну, на берег ручья, а лучше на опушку, где можно увидеть небо, где не чувствуется старая вековая гниль…
…И вновь подвел слух. Отреагировали глаза — что-то белесое, узкое падало сверху, прямо из черной тени. Сообразить Згур не успел, не успел даже испугаться. Он почувствовал лишь легкое удивление — но тело уже поступало по-своему. Годы учения не прошли даром — Згур мягко упал на бок, прямо в пахучие старые листья, на миг замер, затем бесшумно откатился в сторону и вновь застыл, вжавшись в теплую землю. И тут в уши ударил крик — отчаянный, громкий. Улада? Но Згур уже понял — кричит Черемош.
— Ну ты! Бычара! В грызло захотел, да? А ну отпусти! Кажется, парень тоже не испугался, и Згур невольно порадовался за приятеля. Впрочем, радость тут же исчезла. Влипли! Все-таки влипли! Ну, сотник, девку послушал! Рассказать кому — обхохочутся!..
— Ну! И что это значит?
В голосе Улады тоже не было страха, скорее легкое презрение. Что же происходит?
Надо было поднять голову, но Згур не спешил. Меч? Нет, слишком мало места! Медленно, вершок за вершком, он потянул за ремень висевший за спиной гочтак. Наконец руки сжали деревянное ложе, нащупали крючок.
— Ты! Бычара! А ну, пусти!
Теперь в голосе чернявого была растерянность, да и доносился он не спереди, а почему-то сверху. Похоже, дела не так и хороши! Згур осторожно поднял голову…
Вначале он ничего не увидел. Слева был толстый ствол, справа — еще один, а посреди колыхалось что-то белое…
— Немедленно отпусти его!
Ага! Вот и Улада! Девушка стояла на тропе, глядя куда-то вверх. Вверх? И тут Згур понял — белые веревки, сплетенные в прочную сеть, эту сеть кто-то подтянул наверх, и не пустую…
— Бычара! Пусти, гад! Пусти!
Згур невольно усмехнулся: чернявый, закутанный в нечто, напоминающее белесый кокон, на миг напомнил попавшего в паутину шмеля. Ловушка? Да, кажется, забрели на охотничью тропу. Подобных сеток Згур насмотрелся еще дома, разве что веревки показались странными — белыми и словно мокрыми. Он облегченно вздохнул и хотел уже встать, дабы вызволить попавшего в силок приятеля, но что-то заставило не спешить.
Между тем Черемош продолжал извиваться, пытаясь вызволиться из сети, но веревки держали крепко, и парень лишь больше запутывался в белесом коконе. Згуру даже показалось, что веревки непростые. Да и на веревки они не похожи, скорее это…
— Молчи-и-и, челов-е-ек!
Голос прозвучал словно ниоткуда, гулкий, тяжелый. Згур вновь поднял голову — пусто! На мгновение в душе проснулся страх, но тут же исчез. Враг разговорился, а это уже хорошо. Лишнее время не помешает…
— Молчи-и-и, а не то твоя женщина-а-а умре-е-ет! В воздухе легко просвистело что-то узкое, похожее на небольшое копье. Оно пронеслось рядом с головой Чере-
моша и вновь исчезло в полутьме.
— Умре-е-ет!
— Ну ты, болван! — холодно проговорила Улада. — Если со мной что-то…
— Молчи-и-и, челове-е-ек! Не то она-а-а умре-е-ет! И тут Згур ощутил какую-то странность. «Болван», столь ловко пленивший чернявого, обращается не к нему, а почему-то к длинноносой. Уж не принимает ли он дочку Палатина за…
— Отвечай, челове-е-ек, и думай над каждым слово-о-ом! Ибо я — Кру-у-уть Неме-е-ереный, чье дыхание — смерть и чихание — тоже сме-е-ерть! Кто тебе та женщина, что поймал я в свои се-е-ети?
Смеяться было явно не ко времени, и Згур поспешил зажать рот рукой. «Болван», похоже, расставлял сеть для девушки, а поймал… Черемоша! Ну, конечно, в темноте перепутать нетрудно — рост одинаков, а в плечах Улада куда шире своего воздыхателя! Были б волосы, но от кос после Змеева огня мало что осталось…
— Она-а твоя-я жена-а-а? Если не жена-а-а, то сейчас оба вы умре-е-ет-е-е! Умре-е-ете в стра-а-ашных мучения-я-ях! Я — Кру-у-уть Неме-е-ереный, и нет у меня ни стыда-а-а, ни совести-и-и…
— Жена, жена! — поспешил подтвердить из поднебесья чернявый. — Клянусь великим и ужасным Згуром, жена!
Намек был ясен, и Згур невольно хмыкнул. Ничего, друг Черемош, сейчас разберемся! Ни стыда, ни совести, значит?
Темнота молчала, затем послышалось слегка удивленное:
— А где-е-е ты-ы-ы?
Кажется, Немереный тоже начал что-то понимать. Раздался странный звук, несколько напоминающий «гм-м» или «хм-м». Между тем Згур напряженно вслушивался. Стрелять на звук приходилось. Учили — и учили крепко. Но звук шел отовсюду! Нет, не отовсюду, но с двух сторон!
— Тогда-а-а, — Круть явно пытался найти выход, — тогда я-я-я свяжу-у-у ее…
— Только попробуй, скотина, — равнодушно бросила девушка.
В ответ из темноты вновь вынырнуло серебристое копье и метнулось прямо к груди Улады. Девушка не пошевелилась, и копье неуверенно зависло прямо в воздухе.
— Я стра-а-ашный! Я кровожадны-ы-ый! Беспо-щадны-ы-ый!
И тут сквозь сумрак начало проступать что-то большое,
белое. Неярко засветились два огонька. Згур чуть не присвистнул — издали Круть напоминал громадного паука. Правда, у паука не горят глаза, да и лап у него восемь, а не… Не пять! И тут Згур начал что-то понимать. Паук, значит? Круть, значит? Ну-ну!