Ория (сборник)
Шрифт:
Згур с трудом встал, потер ноющую грудь. Рядом, возле низкого ложа, он заметил свой праздничный кафтан с рваной дырой на груди. Да, повезло! Значит, бежать? Сполот назвал его бешеным щенком. Теперь щенку надо уносить ноги…
— Нет, мне надо вернуться. Если Велга скажет, поеду в Савмат. Я — альбир Кеевой Гривны, пусть меня судит Светлый!
—Нет!
Палатин вздохнул, покачал головой:
— Тебя просто убьют, Згур, мальчик! Светлого сейчас в Савмате нет, он на полдне, ведет переговоры с румами. А в Кей-городе тебя ждет Челеди. Никто судить тебя не станет, зарежут где-нибудь в подвале и выкинут волкам. А потом
Згур молчал, не зная, что ответить. Да, наверно, так и будет. Но бежать? Куда? Что делать на чужбине?
— Поговорим завтра. — Палатин осторожно дотронулся до черного пятна на груди сына: — Болит? Хорошо еще, меня Кобник предупредил. Мышь ему с левой стороны пробежала. А не ошибся!
Кобник? Згур только плечами пожал. Ко всему еще и какой-то кобник!
Во сне он увидел реку. Серая, тронутая рябью вода окружала его со всех сторон, заливала рот, захлестывала ноздри. Згур был на самой стремнине, течение несло его вперед, переворачивало, а он не мог даже двинуть рукой. Згур невольно удивился — плавал он прекрасно, лучше всех мальчишек в Буселе. Подумаешь, река! Но вода уже достигала глаз, стало трудно дышать, и он понял, что до берега, далекого, похожего на узкую желтую полоску, не добраться.
Згур не испугался — он понимал, что спит, удивление лишь выросло. Почему он не может двинуть рукой? Может, он уже мертв и его труп несет стремнина? Но мертвые не тонут, не захлебываются в холодной мутноватой воде, не видят далекий песчаный откос, над которым недвижно парят черные чайки. Нет, он жив, с ним все в порядке, это с водой что-то не так! Река какая-то неправильная!..
Згур собрался с силами, на мгновение сумев приподняться над водой. Кажется, Денор. Наверно, Савмат где-то рядом, такие откосы он видел, когда был в Кеевом городе пару лет назад. Но почему он не может плыть? Почему так болит грудь?
И вдруг он понял — вода! Она стала другой, не держала, тянула вниз. Резкий дух бил в ноздри, острый, когтями скребущий по горлу, как то снадобье, которым пользовал его знахарь. Потом он заметил дым — легкий дымок, клубящийся на серой рябью. Нет, не дым — пар, как будто вода вот-вот закипит. Но река оставалась холодной, ледяная стужа сковала все тело…
И тут он увидел огонек. Маленький, еле приметный, он плясал над волнами. Згур попытался вздохнуть и почувствовал, как рот заливает горечью. Нет, это не вода! Вода не бывает такой горькой! Вода не может гореть!
Огонек рос, крепчал, наливался силой, и вот пламя уже окружило его со всех сторон. Огонь был холодный, но он жег, вгрызался в кожу. Згур отчаянно рванулся, поднял голову — и вздрогнул. Река горела — вся, от берега до берега, синевато-алое пламя ходило волнами, испуганные чайки улетали прочь, одна из птиц замешкалась и огненным клубком рухнула в горящую пучину…
Згур закрыл глаза. Бороться не было сил. Он не мог даже приказать себе проснуться, чтобы вынырнуть из огненного моря. Затрещали волосы на голове, боль впилась в глаза. Згур закричал, и внезапно ему почудилось, что все это даже не сон — мара. Сгинуло пламя, исчез далекий берег. Вода стала ровной, черной, и впереди мертвым блеском сверкнули острые грани льда. Глаза оставались закрыты, но он видел. Река, Черная Река, куда уходили души, скрываясь за ослепительно белыми льдинами. Згур видел это. Тогда, стоя на берегу, он еще успел подумать:
Згур проснулся поздно, когда неяркое зимнее солнце уже било в слюдяное окошко. Странно, но он чувствовал себя почти бодрым. Ночной кошмар забылся, оставив лишь легкое недоумение. Кажется, он видел дурной сон. Но мало ли что приснится! Не всякий сон посылают боги!
Грудь по-прежнему ныла, но боль вполне можно было терпеть. Згур потер черный синяк, расползавшийся по коже, и вздохнул. Вот и справил ты свадебку, бывший сотник Згур! Но почему бывший? Мало ли, что сказал этот сполот!
Згур быстро оделся, плеснул в лицо ледяной водой и долго обтирался твердым льняным полотенцем. Да, Ивор прав, он должен уехать. Но, конечно, не на неведомую чужбину. Он — воин Велги. Если Правительница прикажет, он поедет в Савмат. И пусть его судит Светлый! Говорят, Кей Войчемир не худший из тех, кто правил Орией!
У дверей стояла стража — полдюжины кметов во главе с суровым пышноусым десятником. Згур ничуть не удивился — подобного следовало ожидать. Интересно, о ком больше беспокоится Ивор? О нем — или все-таки о себе?
Выдать обручника дочери на расправу — хуже проигранной битвы. А ведь схватка только начинается…
Пышноусый кмет не стал спорить и тут же согласился проводить «господина сотника» к Палатину. Проходя мимо лестницы, ведущей на первый этаж, Згур услыхал гул десятков голосов, доносившийся снизу. Он было удивился, но потом понял — пир! Наверно, пировали всю ночь и будут гулять дальше, как и положено на таких свадьбах. Интересно, там ли Улада? Наверно, нет, по обычаю жена без мужа на пирах не сидит. Хотя кто их знает, «бояр»!
Палатин был не один. В небольшой горнице, у дверей которой застыла вооруженная стража, Згура встретил невысокий лысоватый человечек в нелепо сидевшей на нем богатой ферязи. Человечек быстро поклонился, моргнул близорукими глазами и отошел к столу, на котором была разложена огромная мала. Сам Ивор стоял у окна, глядя на раскинувшуюся внизу площадь.
— Чолом! Я хотел… — начал было Згур, но Палатин, не оборачиваясь, махнул рукой, коротко бросив: «Садись!» Згур не стал спорить, решив подождать. Похоже, Ивор занят. Ничего, освободится.
Сутулый человечек закивал, шагнул к столу, длинный худой палец ткнулся в бересту мапы.
— Опасность для Рум-города не так велика. Мятежников много, но у них нет стенобитных орудий…
Згуру показалось, что он ослышался. О чем разговор? Рум-город, какие-то мятежники…
— …Насколько можно судить, Катакит слабый полководец. Думаю, он простоит возле Рум-города еще пару недель, но потом ему придется отступить. Местность разорена, ему не хватит припасов…
— Значит, — нетерпеливо бросил Ивор, — Кей-Сар не снимет войска с нашего берега?
Человечек потоптался у мапы, взъерошил редкие волосы, вздохнул:
— Снимет! Снимет, господин Ивор! Когда столица в осаде, любой правитель трижды перестрахуется…
— А Войчемир?
Человечек вновь начал терзать остатки своей шевелюры, что явно помогало ему думать. Згур наконец начал понимать. У румов мятеж, какой-то Катакит осаждает столицу, и Палатину очень интересно, что сделает Светлый,
когда румы уведут войска с низовьев Денора. Вот почему Кей Войчемир уехал на полдень!