Орк-лекарь

Лифантьева Евгения Ивановна

— Я верю Бухару. То, что он сказал, удивительно, но не более. Он сам виноват…

— Но он не выполнил приказ Того, Кто Несет Освобождение! Он получил явное указание — и не смог сделать то, что должен был.

— Надо ждать. Может быть, Прекраснейшая и Мудрейшая скажет, что делать.

В общем, я понял, что ничего не понял. Однако дух мертвого мага, осмелев от радости, тихонько шепнул:

— Мы вовремя. Делай пока то, что хотел, я потом расскажу, что узнал.

Я подождал еще немного и пополз к охранникам.

Мужики как мужики — в трепаных

халатах, но очень неплохих доспехах. Вооружены копьями с длинными «жалами», похожими формой на листья ивы, и длинными саблями, какие в ходу у волчьих всадников. Охранники скучают, режутся в какую-то игру. Так что рассчитывать можно только на внезапность и то, что простые солдаты — не маги и не имеют амулетов типа «истинного зрения». И все же я не решался напасть. Тихо придушить одного и скрутить второго не сумею — это факт. А где искать того, кто будет и достаточно информирован, и окажется легкой добычей? Лезть в первую попавшуюся юрту? Не вариант. Конечно, сонного скрутить несложно, но где гарантия, что я выберу того, кто мне нужен?

Пока я размышлял, на дальнем конце лагеря послышались шаги. Между шатрами мелькнула знакомая фигура — тот самый субтильный «чернорясник», который оставался на «командном пункте» во время молебна.

— Кто там? — лениво спросил один из охранников. — Ты не заметил?

— Да небось опять Мухтей шарится, — так же лениво ответил другой. — Бессонница у него. Спать не может. Еще бы мог, если кость гниет. Мудрейший уж что только ни делал… жаль парня.

— А чего жаль? — не согласился первый. — Он не смог предаться Истинной Силе полностью, так Мудрейший говорит.

«Повезло», — подумал я.

И направился в ту сторону, где затихли шаги.

Увиденная картина подходила бы скорее для какого-нибудь романтического романа XIX века. Юноша бледный со взором горящим к звездам взывает, страдая от страсти… Конечно, по поводу страсти я не уверен, но расположившаяся на большом валуне фигура выглядела весьма романтично. Молодой пацан, вроде бы человек — без развесистых эльфийских ушей или орочьих клыков. Черты лица тонкие, изящные, волосы — длинные, собранные в «конский хвост».

Парень, искренне уверенный, что за ним никто не наблюдает, задумчиво смотрел в небо и что-то бормотал себе под нос. В общем, с виду — классический юный поэт, предающийся в ночной тиши стихосложению. Даже жалко его по голове бить. Впрочем, по голове и не нужно, достаточно аккуратно стукнуть в основание черепа и быстренько заткнуть рот кляпом.

Через несколько мгновений молодой «чернорясник» был связан. К счастью, в поисках уединения парень выбрал местечко, скрытое от досужих наблюдателей густыми кустами, так что охранники вряд ли что-то заметили. Я прошептал подсказанное духом заклинание «распространенного действия», которое должно было сделать невидимым и моего пленника, закинул тело на плечо и потрусил вверх по реке.

Здесь, по мнению Асаль-тэ-Баукира, тропинка была тоже перекрыта «охранной сигнализацией». Но если суметь пробраться мимо нее по воде, то

можно не потревожить магическую вязь. Правда, для этого пришлось встать на четвереньки и ползти против течения. Еще то удовольствие, особенно если учесть, что ночи в степи достаточно холодные, а на спине — хоть и тощий, но все же взрослый мужик.

В общем, когда я добрался до развалин форта, то не мог думать ни о чем, кроме как о кружке любого горячего питья. Я бы согласился даже на тот жуткий кофе, что продают в уличных киосках. Но, к сожалению, в подземелье как-то не предусмотрели наличие кофейного автомата или, на худой конец, офисного кулера. Поэтому пришлось разводить костер в одном из закутков возле комнаты с колодцем.

Пока я возился с котелком, пленник лежал у стены и молча лупал на меня глазами. Я давно вытащил у него изо рта кляп, предупредив, что кричать бесполезно — все равно никто не услышит. А вот поговорить я не против. Однако парень упорно молчал, пока я не предложил ему выпить вместе со мной травяного отвара. Даже сказал, что, если он обещает не рыпаться, могу развязать ему руки.

— Как ты смеешь требовать с меня клятв, гнусное животное! — Пленник пытался изобразить гнев.

— Ну, не хочешь — как хочешь, — пожал я плечами и принялся прихлебывать отвар.

Но долго не выдержал. Здесь, при свете щита, я обратил внимание на неестественно бледный цвет лица парня, синяки под глазами, обметанные лихорадкой губы. Если оставить его связанным до утра, да еще в мокрой одежде — может и загнуться. Поэтому попытался заговорить снова:

— Вот что, милейший мой Мухтей, перестаньте разыгрывать из себя героя! Не с вашим здоровьем это делать. Лучше думайте о том, как не помереть, причем в ближайшее время.

Пленник продолжал молча смотреть на меня.

— А помирать в таком юном возрасте — это обидно. Не знаю, как вам, а мне было бы обидно.

— Но я же все равно умру, — как-то бесцветно ответил «чернорясник».

— Мы все когда-нибудь умрем, — согласился я. — Но лучше позже, чем раньше.

В ответ парень истерично расхохотался:

— Ты думаешь, что моя жизнь в твоей власти, животное? Даже если ты сейчас отпустишь меня, все равно мне осталось жить считаные дни.

— Это еще почему? Повеситесь со стыда? — удивился я. — Или ваш Мудрейший обещал принести вас в жертву вашему богу, когда звезды образуют подходящий рисунок?

Если бы у парня были свободны руки, он, наверное, начал бы отмахиваться от меня крестным знамением. Или что тут делают, когда слышат святотатственные слова? Не знаю. Но, связанный, он лишь приподнял голову:

— Ты сам не знаешь, о чем говоришь, животное! Бог наказал меня за мое маловерие. Развяжи меня, и я докажу тебе мою правоту.

— Ну, тогда вам, милейший господин Мухтей, придется дать обещание, что не станете на меня кидаться. Все равно самому вам отсюда не выбраться, да и скручу я вас в два счета. Но я хочу спокойно попить отвара и согреться, а не развлекаться успокаиванием буйных психов.