Орканутый
Шрифт:
— Отъебись, — не парясь выполнила мою просьба Кентавр.
— Бе-е. Что?
Аша пожала плечами.
— Бе-е. Кентавр пьет мочу двуногих. Бе-е.
О, да это же ебаный чурбан, что лезет со своими устоями в чужой аул. Бесят такие. Какое тебе дело кто и сколько выпивает? Ты мордашку ее видел? Восемнадцать ей уже.
— Ну… — протянула Аша. — Да… пью…
— Бе-е, позор, бе-е!
Я закинул за спину «фак». Баран знака не понял, но мне полегчало.
— Бе-е, отведу тебя в стадо, бе-е, тебя накажут, бе-е, поделом.
— Не… —
А вот сейчас я напрягся.
Сатир не стал тратить время на разговоры, подошел к моей Кентавряше, взял ее за запястье и сильно рванул. Девушка чуть не повалилась на бок всей своей лошадиной массой.
Мой пердэлло бомбануло так, что я еле удержался на ногах, когда вскочил с места. И алкоголь тут совсем ни при чем. Ик!
— Пфрхр! Пфр! — злобно зашкварчал я на козла и в подтверждение своих слов провел ладонью вдоль своего горла. Мол, «пизда тебе». Я еще не решил, как. Но в бухом виде всегда озарение приходит вовремя.
Въебал он мне по-царски!
В полете я вспомнил описание дуба из произведения Льва Толстого. Или меня отключило на пару секунд, не помню.
— Трайл! — бездумно громко сказала мое настоящее имя Аша. Надо же, что я слышу. Отголоски эмоций и… похоже, страх. — Он сатир. Сильнее орка и медведя. Не надо. Потом, как выйдем из поселения… Бом и Гым…
— Разборки на улице! — гаркнул трактирщик. — Стража! Брейлер! Брейлер, где тебя черти носят!
Во мне закипела злоба. Бому и Гыму дать возможность защитить честь моей Кентавряши? Да я, твою бабушку за висячие сосиндры, потом уважать себя не буду! Нет! Хватит!
Пошатываясь, я поднялся на ноги. Сатир мерзко заблеял:
— Лежи, бе-е, эльфенок, бе-е, коли кости жалко, бе-е.
Я уверенным шагом очень уверенного алкоголика направился на врага. Дорога по прямой оказалось извилистой и со множеством ловушек. Меня петляло направо, потом пришлось пойти налево. Потом повело назад. Но все препятствия я преодолел с достоинством. Ох, как смотрят на меня женщины. Улыбаются, хотят меня. Да, я эльф и иду спасать свою…
БАМ!!!
Ипать, третьего раза я не выдержу. А ведь он наотмашь вмазал — словно играет.
— Бе-е, лежи тёмный, бе-е, больше не пожалею, бе-е.
Ну я и встал.
— Бе-е, я предупредил.
Я успел первый! Просто размахнулся и въебал козлячей морде смачную пощечину. В этот момент перемещая себя в тело… бе-еееее-беее-бееее
Да… бе-еее… что… бе-е-еее… за… бе-еее
У меня не было времени соображать и думать. Я резко протрезвел, а тварь переместилась в эльфа и охеревающе глядела на меня в то мгновение, что я бился башкой по столу. Со стороны это выглядело так: я, в теле сатира, ухватился за ладонь эльфа и прижал ее к своей щеке. Якобы он меня ухватил и впечатывает мордой в стол. Ну как в крутых боевиках. А по сути я сам себя пиздил. Но со стороны так не казалось. Подбуханный сатир в теле Элика был в таком ахуе, что просто наблюдал. А смотреть было на что. С первого раза себя вырубить не получилось.
БАМ!!!
БАМ!!!
БАМ!!!
Блять, да сколько можно! У меня мана жрется при двойном обмене так, что потом придется бежать до лагеря с двух, а то и четырех, ног!
На четвертый «БАМ!!!» моя голова поплыла, и я автоматом вернулся в последнее свое тело эльфа.
Ха! Спектакль завершен. Хилый эльф отпиздил сатира одной рукой, впечатав его морду в стол. Кстати, тот сломался пополам от последнего удара.
Козлище валялся на полу и крепко спал. Тишина в таверне была гробовая. Видать мало кто рассчитывал на такой результат. Блин, вот мы засветились. Тут орки ходят с «моим» папашей, а я бухаю в таверне и борюсь с сатирами.
— Пошли, Трайл, — схватила меня за руку Кентваряша.
— Постойте! — гаркнул трактирщик, выходя из ступора. — Не уходите! Бафон сам виноват, и я не хочу, чтобы моим гостям было неудобно. Могу я как-то компенсировать это недоразумение?
Ну дай денег — логично же. Или накорми бесплатно.
— Лили! Проводи наших костей в комнату для важных гостей. Налей валдийского.
Мы переглянулись. Ну в принципе, а почему нет? Мы же все равно хотели еще посидеть. Маны еще часа на полтора хватит. Ух и жрет же ее при двойном обмене… А ведь секунд тридцать был в сатире.
Особая комната представляла собой уютное помещение с роскошным столом, фруктами, дорогим вином и свечами в стиле «выеби меня прямо здесь, я вся теку». Мои догадки подтвердила огромная двуспальная кровать. Лили, сопровождающая нас, смотрела на нас с огромным интересом. Ее что-то очень интересовало. Она переводила глаза то на меня, то на кентавра. Разумеется, ничего спрашивать не стала. Приличная.
Мы были пьяны. Кентавряша икала, но при этом разговаривала вполне членораздельно.
— Я… Ик… спасибо… Ик… ты… сильный… думала слабак.
«Вот спасибо!» — пожал я плечами и пригубил вино. ВЕЩЬ! Не сравнить с пойлом торгаша. Судя по виду Аши, она уже не помнила, что хотела сказать. Неожиданно для меня, она покраснела. То ли от сказанного, что я слабак, то ли от алкоголя. Зная девушку, тяжело представить ее смущенной. Пьяная голова мгновенно стала представлять, что мы будем делать здесь в одиночестве. Наверное, мои мысли были слишком громкие. Да и мне вдруг приспичило рассматривать Кентавряшу более нагло. Она казалась еще красивее, а запретный плод в виде ее лошадиной части породил… дикие помыслы.
Черт! Я слишком пялюсь. Отвернись, пьяная морда! Она же видит!
Не получилось. На ее аккуратном личике я рассматривал еле заметные веснушки. Ресницы длинные, словно накладные. Ушки слегка заостренные и смешно подергиваются. Лицо серьезное. Глаза… Большие. Я бы даже сказал «анимешные».
Она заметила мой похотливый взгляд тогда, когда я разглядывал… менее человеческие части ее тела. И она догадалась, о чем я думаю. Цвет ее лица приобрел разгоряченные тона.
Но меня зацепило другое.