Орлий клёкот. Книга вторая

Ананьев Геннадий Андреевич

— Вот и ладно. Побудем немного вместе, а то рассвет скоро.

Да он уже начался. Просто не вглядывались они в горизонт, не до него им, а там утро сделало свой первый шажок. По-детски неуверенный. Но прочерчена первая полосочка по огрузлому от туч небу. Ничто теперь не в состоянии остановить свет. Рассеять, притушить — возможно, но остановить — нет. И не заметили прижавшиеся друг к другу влюбленные муж и жена, как посветлело вокруг и стали уже различимы в моросящей серости непривычно опущенные долу длинноствольные зенитки.

«Пора! — замирая перед неизвестностью, подумал Богусловский, продолжая млеть

от близости любимой. — Пора!»

Пересилил себя, отстранился.

— Верю, наш час настанет. Верь, Лида, и ты. Вера движет людьми. Силы им дает.

— Да! Я буду верить. Буду ждать и надеяться!

Говорили они это все друг другу оттого, что не знали, о чем больше говорить, но они не чувствовали безграничной наивности диалога; они поймут это после, даже не когда окончится для них бой, а значительно позже — когда для них окончится война. В партизанском отряде, куда приведет их неожиданное и горькое горе.

Как и предполагали зенитчики, гитлеровцы, как только посветлело, пошли в наступление. Не видно было, как одолевают они раскисшую лощинку, но на склон выходили ровной цепью. Держа автоматы «на товсь», засеменили в направлении хутора.

— Пулеметы! Огонь!

Хорошо прошлись очереди. Остановилась цепь и, будто подгоняемая арапником, схлынула в лощину. Поторопился с командой Богусловский: подальше бы от лощинки отпустил — очереди побольше бы подсекли врагов. Но и то, что вышло, ладно. Хорошо прикурить дали фрицам, и, по логике вещей, не должны бы немцы больше наступать, пока не подтянутся им в помощь танки либо артиллерия. Не так обучены они, чтобы на рожон лезть. А отчаянной храбрости им у русских заимствовать нужно. И то сказать, чего ради под пули сломя голову нестись: кому тогда богатства российские достанутся, ради которых выползли они из-под пуховых одеял и оставили без пригляду пышногрудых своих фрау? Нет, не полезут на жгучие пули захватчики, ждать станут, чтобы снарядами и минами разметать тех, кто им поперек дороги встал, а уж тогда — вперед. Наигрывая на губных гармошках бодрящие марши.

Но именно это промедление и погубило передовую группу, а затем позволило остановить и основной танковый клин. Дело в том, что одному из пограничных полков, которые охраняли тылы фронта, приказано было форсированным маршем двигаться к той же самой переправе, к которой должна была переместиться и батарея Богусловского. Маршрут полка лежал через хутор, и полк появился бы здесь еще прошлым вечером, но задержался по дороге, останавливая отбившихся от своих частей и разбираясь, как потом будет сказано в донесении, с «текучестью бойцов от линии фронта в тыл». До батальона уже было собрано красноармейцев и командиров, и теперь они, вновь обретя организованность, двигались вместе с пограничниками к Сталинграду. Пулеметные очереди батареи пограничники услышали и выслали вперед разведку.

В это же время навстречу прорвавшим фронт немецким частям спешно двигались мотомеханизированные полки и дивизии вновь созданного фронта, чтобы встречным боем остановить врага, не пропустить его к Сталинграду. И заминка, случившаяся у немцев перед батареей Богусловского, позволила на этом направлении выиграть время, которое в столь резко осложнившейся ситуации на сталинградском направлении было куда дороже золота.

Когда разведка погранполка, почти полная застава,

подошла к позиции зенитной батареи, гул танков со степи уже был слышен, и начальник заставы сразу же, как выслушал Богусловского, решил атаковать и уничтожить фашистов в лощине.

— Они — как нож у горла. Сколько можете выделить людей? — спросил у Богусловского. — Но так, чтобы орудия не оголять?

— Слезы.

— И то ладно.

Распоряжался начальник заставы, такой же юный, как и Богусловский, спокойно, совершенно уверенный в себе и в тех, кем командовал. Ни разу он не повысил голос, а все двигалось именно так, как он хотел, все исполнялось мигом. Одно отделение, пополненное зенитчиками, неспешной цепью пошло прямо на лощину, остальные, разделенные поровну, стремительно бросились вправо и влево. Для флангового удара.

Чудно Богусловскому, что пограничники — а он еще в училище слышал о их храбрости и умелости — сближаются с врагом вовсе не таясь. Бравада? Кому она нужна? Кого удивлять? Зенитчиков? Так и они не в норах во время боя отсиживаются. Странно!

Нет, не собирались пограничники никого удивлять. Просто они были готовы каждый миг плюхнуться на землю, сразу же открыв огонь, а пока враг позволяет, можно не ползти по-пластунски. Так быстрей и неожиданней. А что фашисты ждут свои танки, а потому не идут в контратаку — это пограничники поняли сразу же. Вот и учли естественную в таком положении беспечность.

Близко. Совсем близко. Еще шагов с десяток, и можно гранаты в ход пускать. И вот тогда только вынесся из лощины испуганно-призывной крик, и в один миг сыпанули автоматы смерть; но и пограничники не лыком шиты. Их словно косой по ногам. И с ответным огнем тоже не задержались. А вот зенитчики, хоть и предупреждены были, не больно молниеносно припали к земле-спасительнице. Вот и поплатились. Сколько? Ясно стало, как перебежками да по-пластунски устремились вперед атакующие: пятеро бездвижных. Убиты? Или только ранены?

Лида уже с медицинской сумкой из окопа выпрыгнула, но ей наперерез кинулось сразу несколько зенитчиков, подсекли подножкой и сами повалились рядом.

— Куда тебя несет?! Иль мужиков нет раненых доставить?! Ползи назад! Ползком. В землянке жди…

Оттаяло у Владлена захолодевшее сердце. И себя ругает, что прозевал Лиду, бездумно кинувшуюся под шальные пули, и бойцам благодарен за опеку, пусть грубую, но великочеловеческую.

Крикнул им:

— К орудиям! Назад!

Что решат минуты? Уверен был комбат в победной концовке боя. Вот-вот полетят гранаты в фашистов, да и с флангов ударят пограничники. Их пока ничто не сдерживает, да и не хватит фрицев на три фронта. Они, скорее всего, еще не видят фланговой угрозы — смерти своей не видят.

Хорошо все завершилось. Ловко. Прошло лишь несколько минут, и в лощине все стихло. Раненых уже несут. И за лопатами пограничники отрядили: там, на склоне лощины, намерены они рыть окопы. Какие успеют. Нельзя лощинку оставлять без догляду. И минометы враг здесь разместит в безопасности от пуль, и пехоту сосредоточит для атаки. От помощи зенитчиков категорически отказались. Начальник заставы передал:

— У орудий и пулеметов их место. К стрельбе готовиться. К меткой стрельбе.

Оставшихся невредимыми зенитчиков тоже отправил на позиции батареи. Не мешкая.