Орлы капитана Людова
Шрифт:
К штурману уже успела приехать в базу семья — как раз сегодня хотел уйти в город пораньше, провести с женой и с сыном последний, может быть, перед началом плавания вечер.
— Задержался вот, как всегда… — Курнаков отодвинул книгу, распрямился. — Тому выписки, этому справки… А переход дальний, и на море рельсов нет.
— А я тебе партийное поручение наметил, — чуть запнувшись, сказал Андросов.
— Какое поручение? — Курнаков сдвинул негодующе брови. — Ну, знаешь, при моей нагрузке… — Он нервно захлопнул лоцию, но аккуратно, с привычной точностью вдвинул ее на
— Нет, друг, не освобожу… — Андросов встал, вскинул на штурмана добрые, словно извиняющиеся глаза. — О бдительности доклад нужно сделать. Ты офицер думающий, развитой, тебе долго готовиться не придется.
Он снова запнулся. Решительно продолжал:
— А в порядке самокритики можешь привести один пример.
— Что за пример? — взглянул в упор Курнаков.
Андросов шевельнул на столе несколько сколотых между собой написанных на машинке страниц папиросной бумаги.
— С час назад, — отрывисто сказал Андросов, — я, зайдя сюда, увидел на столе этот документ — и никого не было в рубке.
— Ну и что же? — Штурман поднял листки, бросил обратно на стол.
На бумаге лиловели длинные столбики цифр: указания широт и долгот, часов и минут — таблицы курсов будущего перехода.
— Я работал с ними, вышел на минутку. В рубке оставался электрик.
— Но когда я проходил рубкой, электрика тоже не было здесь! — Андросов говорил, не глядя на штурмана. Человек по натуре деликатный и мягкий, он каждый раз мучительно переживал необходимость говорить людям неприятную правду. — Нельзя было оставлять этот секретный документ незапертым, товарищ капитан второго ранга!
Слегка насмешливым взглядом Курнаков смерил его напрягшуюся фигуру.
— Учту ваше замечание, товарищ заместитель командира по политчасти. — Переменил тон, хотел закончить инцидент шуткой. — А поручение, может быть, отменишь теперь, поскольку, как понимаю, придумал ты его мне в наказание, но я вину свою чистосердечно признал?
— Нет, не отменю, Семен! — твердо сказал Андросов.
Обычная сдержанность изменила Курнакову. Он резко повернулся.
— Мне кажется, в дни мира, когда мы раздавили фашизм и идем в совсем не секретный поход, мимо берегов дружественных стран, можно было бы и не выдумывать мнимых страхов!
— Вот потому, что не у одного тебя здесь такие настроения, — а я ждал подобного ответа, — парторганизация и поручает тебе сделать этот доклад, — покраснев до самого затылка, непреклонно сказал Андросов.
Глава седьмая
ВТОРОЙ НАРУШИТЕЛЬ ГРАНИЦЫ
— Есть не один способ прятать секретные материалы, — сказал майор Людов. — Мы находили их в искусственных полых зубах нарушителей границы, в каблуках, под повязкой на раненой руке или даже в самой ране. Некоторые прячут собранные шпионские сведения среди волос, в воротничках, в галстуках, в зубных щетках, в креме для бритья, среди бритвенных лезвий, в карандашах и в шнурках ботинок… И не кажется ли вам, лейтенант, несколько упрощенным, я бы даже сказал наивным, что этот чертеж открыто нанесен на обломок
Лейтенант Савельев молчал. Нет, ему это совсем не показалось наивным. Когда, изучая взятые у нарушителя границы предметы: два пистолета с глушителями, обоймы, полные боевых патронов, пачки советских денег, фальшивый паспорт, портсигар с двойным дном, выложенным золотыми монетами царской чеканки, — он дошел до обломка расчески, его внимание привлекли несколько еле видных царапин и точек. Расческа была сфотографирована, фотоснимок увеличен — и лейтенант Савельев торжествующе положил на письменный стол Людова грубо выполненный, но очень отчетливый чертеж.
— План гавани? — едва взглянув на чертеж, сказал майор Людов. — Что отмечено крестом?
— Место стоянки плавучего дока.
— Если не ошибаюсь, уже заканчивается подготовка к его буксировке через два океана?
— Так точно, — сказал лейтенант Савельев.
Людов вынул из ящика стола, протянул лейтенанту сложенную иностранную газету.
— Господа капиталисты подозрительно много внимания уделяют нашему доку. Читайте.
К газетной заметке был приложен русский перевод. Лейтенант Савельев прочел:
— «Доведут ли русские док?
В одном из советских портов заканчивается подготовка сложного океанского перехода. Огромный плавучий док оригинальной конструкции должен быть переброшен из Балтийского моря в Ледовитый океан. Удастся ли русским эта труднейшая буксировка?..»
— Подозрительно много внимания, — повторил майор Людов.
Нарушитель, у которого отобрали расческу, замкнулся в полном молчании, с самого момента задержания не произнес ни слова. С того момента как проходивший в зарослях лесник услышал подозрительный шум, увидел закапывающего парашют субъекта и после отчаянной борьбы задержал его, пока не подоспели пограничники, — задержанный притворился немым. А недавно позвонили по телефону с дальней береговой заставы, сообщили о найденных следах второго нарушителя границы, который высадился ночью на морском берегу и ушел в неизвестном направлении…
Валентин Георгиевич Людов спрятал газету в стол. Задумчиво прошелся по кабинету, остановился у высокого, светлого окна.
С высоты третьего этажа виднелась дорога в порт. Дорога исчезала среди двух кирпичных недостроенных зданий.
Мимо растущих по ее обочинам кленов шли матросы, офицеры, женщины с продуктовыми сумками в руках, рабочие со строительных площадок.
Кроны широколиственных деревьев слегка покачивались на ветру.
Ветер закрутил, понес по асфальту охапку зелено-бурых опавших листьев.
«Ветер с моря…» — привычно подумал майор Людов, глядя в сторону порта.
— Две высадки разными путями, но в один и тот же район, — раздумывал вслух Людов. — Этот диверсант, задержанный нами, приземлился невдалеке от погранзаставы, отнюдь не в дремучем лесу. Обнаруженный вами чертеж ясно говорит о задании, полученном им, но он счел нужным замкнуться в молчании… Конечно, молчание — ограда мудрости, но в чем мудрость такого молчания?
— Не хочет раскрыть сути полученного задания! — откликнулся лейтенант Савельев.