Оруженосец
Шрифт:
В темной голове мамочки медленно двигались мысли. Если худышка из благородных, может быть, не стоит жрать ее? Можно потребовать у родственников выкуп. Сундук с золотом и бриллиантами вполне подойдет. Людоедка не знала, для чего ей в глубинах Мраколесья такое богатство, но сам факт обладания сокровищем грел душу. Статус, что ни говори, даже в таком месте немало стоит.
Старуха прищурилась, заметив, что девица начинает шевелиться:
— Привет, дитя.
Голос людоедки мог взбодрить отличной порцией страха кого угодно. Эмма
— Вы кто?
Мамочка улыбнулась. Ей нравилось, когда жертвы смотрят на нее с ужасом. Когда глаза их выбеливаются, становясь похожими на два кусочка мела.
— Какая вонища! О… — издав сдавленный звук, принцесса закрыла рот обеими ладонями.
— Не ври. Это не вонища, — почти с обидой возразила людоедка. — Хороший аромат. Такой и должен быть на кухне у хорошей хозяйки. — Она приблизила свой нос к самой решетке. — А это моя кухня, в моем доме, милая моя.
— А…
Эмма огляделась, насколько позволяла клетка. Повсюду черепа и кости, в остальном вроде ничего особенного, кроме того, что здесь царит идеальный порядок.
Тошнота снова подползла к горлу. Если бы у Эммы было что-нибудь в желудке, она давно бы явила это миру.
— Почему я в клетке?
— Для твоей же безопасности, — ответила старуха.
— Как я…
— Тебя принесли сюда мои сыночки. Ты была одна, в лесу. В лесу опасно. И одинокой девушке там делать нечего.
Принцесса взглянула на нее недружелюбно:
— А в клетке, значит, мне будет хорошо?
Мамочка прищурила глаза-плошки и рассмеялась.
Смех был похож на перекатывание камней в мешке.
— Будет отлично, милая моя. Ты не сбежишь. Но ты не бойся, тебе тут недолго сидеть.
— Сколько?
— Через две недели у меня день рождения, и ты будешь на пиру главным блюдом. Я еще не решила, что из тебя приготовить. Думаю, пирог. — Почти царственно поднявшись с табурета, людоедка ткнула в Эмму концом своей палки: — Так что сиди смирно. Иначе твоя смерть будет жуткой и лютой. Поверь, я знаю, как заставить человека выкричать свои легкие. Кстати, мясо жертвы, которая хорошо набоялась, становится мягким и пряным… м-м-м… — снова раздался смех, от которого у принцессы мурашки побежали по спине.
— Вы будете меня откармливать?
— Конечно. Ишь, догадливая!
— Я читала сказки, — сказала Эмма, уверенная, что ее мясо уже стало мягким и пряным. Такого страха она не испытывала, даже когда «путешествовала» на ковре-самолете.
— Какие еще сказки? — удивилась (к удивлению Эммы) страшная старуха.
— Про людоедов, — ответила принцесса. — Вы откормите меня, чтобы я была толстая?
— Конечно. Сейчас у тебя мяса на один укус не будет… Так, значит, про нас знают за пределами Мраколесья? — громадный лоб старухи избороздили барханы задумчивости.
— Знают.
— Ну ты и дура. Ты попала сюда и даже не знаешь куда?.. — рявкнула людоедка, брызгая вонючей слюной.
— Э… да.
— Мраколесье — наш дом. Никто не смеет нарушать наших владений. Ты нарушила, значит, должна заплатить… Впрочем, я могу тебя и не жрать. Предложи мне хорошую цену за свою голову. Ты из благородных, за тебя заплатят. А? В твоих сказках этого нет?
— Нет… — ответила пленница, а про себя прибавила: «Зато есть рыцарь, который врывается в гнездо зла и сеет смерть сверкающим мечом».
Принцесса подождала. Рыцарь почему-то не спешил.
— Я скоро вернусь, чтобы готовить обед. Он будет обильный и жирный. Ты съешь его весь, — сказала мамочка. — Обещай, что будешь прилежной девочкой.
Такого странного обещания в подобной обстановке от нее никто никогда еще не требовал.
Эмма осторожно кивнула:
— Я буду.
— Запомни, — зловеще прошептала людоедка, раздувая ноздри, — я все чую и все знаю. Если попытаешься бежать, я отрежу тебе ноги. — Для наглядности она вытащила из-под подола громадный нож для разделки мяса. Таким можно было отрубить голову, пожалуй, и быку.
Штуковина внушала уважение.
Эмма молчала, опустив глаза. Пусть видит, что пленница смирилась.
— Умничка.
Мамочка спрятала нож, развернулась и заковыляла прочь из кухни.
Принцесса потрогала шишку на затылке. Та болела.
Подумать только, Мраколесье… то самое! Место, где, по многочисленным легендам, обитает неведомое зло и на каждом шагу встречаются чудовища. И угораздило же ее и Смарагульфа угодить именно сюда! Эх, чародей доморощенный!
Эмма была зла на этого вундеркинда, ее злости, наверное, позавидовала бы и приснопамятная мамочка.
Короче, надо бежать. У Эммы не было ни малейшего желания стать чьим-то обедом или объедаться всякой дрянью, чтобы потолстеть. Только не это.
Едва старуха исчезла за дверью, как в кухню вбежал один из косматых. Бросив на пленницу злобный взгляд, он принялся разжигать печь. Быстро и ловко людоед организовал настоящий адский пламень.
— В таком будешь жариться и ты, — сказал косматый принцессе, заметив, что она наблюдает за ним.
Сунув руки в карманы драных штанов, которые штанами назывались лишь по недоразумению, он вышел.
Пора. У Эммы не было четкого плана, да его и не требовалось. При таком недостатке разведданных годилась лишь импровизация.
Посчитав, что для начала лучше выбрать скрытную тактику, принцесса просунула обе руки через прутья решетки и схватилась за громадный замок. Переломила дужку пальцами. Закаленное железо издало удивленное «дзонг». Эмма сняла замок, осторожно открыла дверцу клетки и вылезла из нее.
Из кухни был только один выход. Ни малейшего намека на окно. Была печная труба, но не лезть же в самую топку.