Оружейник. Книга 1. Тест на выживание

Шовкуненко Олег Олегович

Учитывая габариты «Утесов», расположить их смогли лишь поперек кузова, в результате чего «восьмидесятка» стала похожа на какой-то древний фрегат, основная огневая мощь которого сосредотачивалась по бортам. Правда, глядя на новорожденного монстра, в моей голове не возникало особых иллюзий. Пулеметчики создали не машину для убийства, а скорее для самоубийства.

Во-первых, по причине все тех же габаритов пулеметы расположились валетом. То есть дуло одного «Утеса» маячило в каком-то метре от казенника второго НСВ. И лично я не мог дать гарантии, что в суматохе… нет, какой там, в истерии боя коллеги пулеметчики не угостят друг друга двенадцатимиллиметровой свинцовой пилюлей или не поджарят полуметровым огненным

факелом, бьющим из ствола.

Вторая опасность заключалась в том, что оба пулеметных расчета располагались на броне совершенно открыто. Каждый из бойцов рисковал слететь под колеса при неожиданном ударе или рывке бронированной машины. И это я еще не вспоминал о возникшей совершенно недавно привычке кентавров швырять в меня всякие увесистые предметы.

Я постарался не думать о том, во что может превратиться человеческое тело, попади оно под дождь тяжелых и острых каменных обломков, и как можно ободряюще кивнул пулеметчику Лёхе, который именно в этот момент привязывал себя к люку куском толстого капронового шнура. Он кивнул мне в ответ и улыбнулся. Невеселая такая улыбка получилась, вымученная. И я понял, что он все прекрасно понимает.

Только я спустился в люк, как прогремела команда Крайчека:

— Приготовиться!

Ах ты, цирк-зоопарк! Уже?! Пора?! Я грохнулся на водительское кресло и в спешке запустил мотор. И только услышав его деловитое урчание, почувствовал себя уверенней. Что ж тут поделаешь, видать такой уж я человек, технарь, механик, фанат смертоносных железных игрушек. Мое нормальное состояние это единение с грозной боевой машиной. Без нее я какой-то ущербный, недочеловек что ли. Парадоксально звучит, но, тем не менее, это так.

Понимая, что истекают последние секунды перед атакой, я обвел взглядом кабину, погладил приборную панель. Ну, дружище, не подведи! Продолжением моего беглого осмотра стал взгляд назад, через плечо. Правда предназначался он уже совсем не машине, а людям. Восемь человек десанта, среди которых младший сержант таманец, как и прежде выполнявший функцию моего башенного стрелка, Пашка и бесчувственная Лиза. Девушка словно мертвая лежала на длинном пластиковом сидении, и остальные стрелки делали все возможное, чтобы ее не очень беспокоить. Молодцы, спасибо, мужики… лично от меня огромное вам спасибо. Я уже собирался крикнуть бойцам что-то ободряющее, но не успел. Снаружи ударом гигантской кувалды прогрохотал мощный взрыв.

В просветах, кое-где разорвавших плотные клубы пыли, я видел как валится стена. Да, конечно, в тех местах, где к ней была прилажена взрывчатка, кирпичная кладка вылетела наружу, но вот вся остальная масса камня и цементного раствора… Она ведь рухнула вниз? Так это или нет, можно было проверить лишь одним-единственным способом. Не дожидаясь пока осядет пыль, я рванул «восьмидесятку» вперед.

Впереди висела сплошная серая мгла. Я вел машину что называется на ощупь, полагаясь только на свои инстинкты и ощущения дороги. Вот гладкий асфальт закончился и БТР, задрав морду, начал ползти вверх. То, что мы взбираемся на кучу свежебитого, только что наваленного кирпича, чувствовалось по тому, как пробуксовывают колеса, как они теряют сцепление с поверхностью, когда тяжелая машина провоцирует небольшие обвалы в еще не слежавшейся каменной массе.

Угол подъема рос, и я молил бога, чтобы не настал момент, когда машина откажется карабкаться вверх. Тогда как следует газануть и готово… «восьмидесятка» надежно засядет в сыпучей ловушке. Но вдруг нос бронетранспортера резко пошел вниз, словно машина перевалила через гребень. Собственно говоря так оно и было. Сильный порыв ветра, гулявшего за стенами крепости, разметал серую поволоку, и я увидел широкую и ровную как стрела полосу Можайского шоссе, лежавшего в каких-то полста метрах впереди. Правда, эти полста метров

еще следовало пройти, да и дальше, на самом шоссе… Что будет дальше, об этом будем думать потом, после того, как перестреляем и передавим всю ту нечисть, которая поджидала нас за воротами.

Кентавры будто знали, что огня со стен им больше не следует опасаться, а поэтому вконец обнаглели и подобрались к воротам метров на двадцать. Их было немного, особей так пятнадцать. Но это был лишь первый отряд, разведка, что ли, за спинами которой маячили куда более серьезные силы.

Сигналом к предстоящему побоищу стала длинная пулеметная очередь, выпущенная из моего башенного пулемета Калашникова. Младшой рубанул по ближайшей к нам твари и прямо таки превратил ее в настоящее решето. Вот тут, как говорится, и понеслась родимая!

Один-единственный пулемет не мог напугать, а тем более остановить наших свирепых врагов. Кентавры тут же кинулись в атаку. Зверье уже готово было с разгону сигануть на броню, но тут ее встретил огонь десанта. Еще два РПК ударили из бортовых амбразур, а затем их поддержали автоматчики. Прямо перед «восьмидесяткой» полыхнуло несколько гранатных разрывов, и я понял, что в пролом за моей спиной вошла ударная группа, костяком которой были люди Лешего. Они мигом навели порядок перед воротами. Буквально через пару минут там уже валялась дюжина обезображенных и от этого еще более жутких многолапых трупов. Часть из них конвульсивно поддергивалась, отчего невозможно было отделаться от подозрения, что кентавры все еще живы и опасны, что они вот-вот очухаются и нападут вновь. Скорее всего, именно подсознательно желая не допустить этого, я с огромным удовольствием давил их колесами. Вообще-то это была не только моя, так сказать, блажь. Это была необходимость. Мертвые туши лежали повсюду, и у меня не было возможности устраивать между ними слалом.

Когда под нашим неистовым натиском противник дрогнул и отступил, я прокричал сидевшему в башне таманцу:

— Младшой, что там сзади? Колонна идет?

— Выходят из ворот. Строятся, — после некоторой паузы сообщил младший сержант.

— Скорей бы.

Я конечно понимал, что никакого особого построения Одинцовцы образовать не могли. Задержка продлится до тех пор, пока все мирное население не преодолеет завал и не выйдет за ворота. На это потребуется… минут так семь-восемь. Много! Очень много! Я вдруг словно услышал тяжелую поступь гигантских созданий, приближающихся к стенам лагеря с северо-востока. Они должны быть уже где-то совсем близко.

— Мать моя женщина, а это еще что?! — вздох младшего сержанта прозвучал как эхо от моих мыслей.

— Что, уже? Идут? — Вскричал я и приник к самому стеклу смотрового люка.

— Скорее едут, — прошипел таманец и тут же открыл огонь.

То, что заметил сержант, наконец стало видно и мне. С обеих сторон Можайского шоссе к нам приближались… нет, совсем не гороподобные гиганты и не полчища кентавров. На нас перла целая армада автомобилей, обычных земных автомобилей. По большей части это были небольшие грузовички, микроавтобусы и внедорожники. В первое мгновение я опешил. Что за цирк-зоопарк…? Однако недоумение мигом испарилось, когда то здесь, то там, позади автомобилей я стал замечать покрытые чешуей лапы и хвосты. Вот оно что, кентавры толкают машины перед собой, превратив их в настоящие щиты. И додумались же, выродки вонючие! Правда после баррикады, устроенной возле магазина, можно было понять, что инопланетные твари по достоинству оценили как земные транспортные средства, так и пригодность их для борьбы с бывшими владельцами. Единственное, что я никак не мог понять, это как кентавры допетрили о существовании ручного тормоза? Как научились его отключать? Словно подсказал кто. Но эта загадка ей богу сейчас крайне не существенна. Основной вопрос, что делать дальше?