Оружейник. Книга первая. Тест на выживание
Шрифт:
– Ты, Павел, очень много патронов потратил, – голос Крайчека оторвал меня от воспоминаний. – Нельзя так. Эффективност должна быть.
Пашка сразу поник. Счастье на его лице сменилось гримасой испуга:
– Нам за все это придется платить?
– Конечно, придется, – я картинно нахмурил брови. – Твоя сестра уже нарвалась на штрафные работы, теперь и ты ей будешь помогать. Возьмешь в зипе резиновые перчатки, наберешь ведро воды и вымоешь от крови колеса. А то по моему следу целые толпы кентавров кинутся. Они запах крови за километр чуют. Да, и помни, что на колесах могла остаться выжимка
– Откуда кровь? – Крайчек пристально поглядел на колеса.
– Потом расскажу, – я глазами указал в сторону мальчугана и, отрицательно покачав головой, намекнул Томасу, что не хочу говорить об этом при детях.
Второй оболтус, только женского рода, как раз именно в этот момент вынырнул из двери БТРа. Лиза в сложенных лодочкой ладонях держала пригоршню патронов.
– Максим Григорьевич, их двадцать три. Настоящие снайперские! – девушка произнесла это с восторгом и одновременно с затаенным страхом. Вдруг часть ее находки злой дядя надумает отобрать.
– Я же тебе сказал, что найдешь, то твое. А слова свои я назад не беру.
– Спасибо! Огромное вам спасибо! – девушка стала спешно рассовывать патроны по карманам.
– Лиза, вы что-нибудь нашли? – нашу беседу прервал сухой и властный голос начальника лагеря.
– Нет, пока нет. Нас преследовало какое-то животное, и… и… еще дядя Витя Сотников погиб.
– Плохо, – Крайчек сокрушенно покачал головой. – Но, тем не менее, завтра придется попробовать еще раз. Нам очень нужен этот склад. Так что заканчивайте тут с машиной и ступайте на ужин, а потом отдыхать. Завтра вам понадобятся силы. – Давая понять, что разговор окончен, Томас повернулся ко мне и спросил: – Ты надолго к нам? Сколько сможешь пробыть?
Я неопределенно пожал плечами:
– Спешных дел пока нет, так что воспользуюсь твоим гостеприимством денька так три-четыре.
– Это хорошо!
Томас кивнул и расплылся в улыбке. Такие улыбки я хорошо знал. Меня одаривали ими руководители практически всех поселений. Оно и понятно, ведь пока я гощу у них, оборона лагерей усиливалась мощной огневой единицей, да еще к тому же мобильной и бронированной.
– Вот и договорились.
Обернувшись к ребятне, я пожелал им успеха в труде, захватил автомат и вещмешок, закрыл бронированную дверь на висячий замок и вместе с Крайчеком двинулся в глубь лагеря. Мимо нас пробегали люди с топорами и крючьями. Они спешили побыстрее вышвырнуть разрубленное тело кентавра прочь за стену. В пищу оно было не пригодно, да и на удобрения не годилось. Кентавры порядком фонили. Складывалось впечатление, что они каждый день жрали стронций. И где они его только находили? Загадка, на которую пока никто не отыскал ответа.
Томас вел меня к себе. Когда я приезжал, мы всегда пару часов общались у него в кабинете. Чаще всего наедине, хотя иногда к нашей компании присоединялась Нина – его жена, русская жена. У Крайчека где-то там за океаном осталась семья, двое детей. Но это ведь там… далеко… почти что на другой планете. Добраться туда практически невозможно. Да и нужно ли пытаться? Существует ли сейчас она – эта великая Америка? Цел ли Вашингтон? Жива ли его семья? Столько вопросов, на которые нет, и, скорее всего,
Резиденция начальника лагеря располагалась в небольшом трехэтажном здании, которое находилось практически в центре периметра. Раньше в подобных домишках обычно располагались школы или детские сады. Такие П-образные уютненькие особнячки под двухскатными крышами, со всех сторон окруженные сквериками, клумбами, лужайками и детскими площадками. Может и здесь все это когда-то было. Да не может, а точно было. Вот только мертвым все стало, пригодным разве что на дрова. И так бы это воспоминание о былой красоте и гнило, превращая окрестности в подобие старого заброшенного кладбища, не появись здесь Томас Крайчек со своими переселенцами. Они расчистили территорию, выкорчевали пни старых деревьев и попытались вернуть сожженной кислотными дождями земле ее былое плодородие.
– Ну, как у вас дела с регенерацией почвы? – я оглядел ровные ряды затянутых полиэтиленовой пленкой теплиц. – Есть уже какие-нибудь результаты?
– Идем, Макс, покажу, – Крайчек взял меня на буксир и перетянул на тропинку, которая вела к старым теплицам, тем самым, что я помогал строить полгода назад.
Еще на подходе сквозь исчерченный грязными белесыми разводами полиэтилен я разглядел небольшие зеленые пятнышки. Господи, зелень! Настоящая живая зелень! Я такого уже черт знает сколько не видел.
– Неужели получилось?
– Загляни внутрь, – Крайчек с гордостью откинул пластиковый полог.
Долго меня уговаривать не пришлось. Увидать живые растения, пусть даже самый распоследний и вредоносный бурьян, сейчас казалось настоящим чудом. Не теряя ни секунды, я нагнулся и проскользнул внутрь. На ровненьких ухоженных грядках и впрямь проклюнулись первые ростки. Высотой они были сантиметров пять и отбили всего по несколько круглых листочков. Я присел на корточки и осторожно, словно крошечного котенка, погладил молодую поросль.
– Что это? – продолжая касаться растений, я поднял глаза на Томаса.
– Капуста.
– Почему именно капуста?
– Из тех семян, что мы нашли, взошла только она. Может семена испортились, а может почва еще недостаточно очистилась. Оказалась пригодной только для капусты. Ваши фермеры говорят, что капуста не очень привередлива.
– А много уже земли очистили? – с надеждой в голосе поинтересовался я.
– Нет. Только эта теплица и еще две таких же. Процесс оказался довольно длинным и трудоемким. И мы бы не справились сами, не окажись тут профессора Дягилева.
– Да, упорный мужик, и дело свое знает.
Я вспомнил высокого сухощавого старика, который в памяти моей запечатлелся вечно ползающим на коленях, отмахивающимся от бьющегося на ветру пластикового полога. Он напоминал длинноногого богомола. И двигается точно также медленно и осторожно, но правда это только до того момента пока, в его ученую голову не приходила какая-нибудь очередная гениальная идея. Тогда богомол превращался в надоедливую муху, которая с завидной энергией и напором начинала напрягать всех окружающих, требовать новых работников площадей и материалов.