Оружейники: Aftermath. Книга 2. Из глубин

Быченин Александр Павлович

— Ты наверняка уже догадался, что шепчущие киты никакие не животные, равно как и бурый фитопланктон. То есть, конечно, планктон как раз колоссальное сообщество биологических организмов, вот только выведены они были искусственно. Об этом говорит единообразие, чего не наблюдалось ранее ни на одной планете Колониального союза. Да и на старушке Земле, если позволишь так выразиться. Но это не главное. Киты — вообще не животные. И не факт, что живые. Я бы охарактеризовала их термином «квазиживые». Это искусственно выведенные биомашины, у которых есть конкретное назначение — они всего лишь горнопроходческие автоматы. С их помощью Фрро занимались терраформированием. Иными словами, изменяли собственную планету в масштабах целых материков. А еще они же использовались в качестве «пастухов» и «загонщиков» в промышленном лове рыбы, поскольку способны генерировать

звуковые волны в чрезвычайно широком диапазоне. Если разобраться, очень универсальные, хм… приспособления. В случае надобности могут пробить туннель в скале, изменить рельеф дна, подточить скалу у основания… да много всякого. Или спокойно управлять движением рыбных косяков — нашим дельфинам в этом деле до них очень далеко. Да, еще одну функцию забыла — они могли перерабатывать биоресурсы в энергоноситель. Как? Очень просто — воздействием определенных волн гиперзвука заставляли фитопланктон распадаться на составные части вплоть до углеводородов, то есть были способны за мгновение осуществить процессы, на которые в естественных природных условиях уходят миллионы лет. Понимаешь, о чем я? Вряд ли… но это же грандиозно — один «крик», и десятки тысяч тонн биомассы превращены в нефть! А ее уже можно много для чего использовать, помимо топлива — тот же пластик, например, вырабатывать. Собственно, фитопланктон для того и был выведен. Во времена расцвета цивилизации местных Предтеч парк этой квазитехники был весьма обширен, сейчас же мы наблюдаем дикую популяцию, численность которой составляет едва ли десятую часть былой. Ну, как?

Впечатлила, признаю. Особенно с нефтью — ведь это, по сути, готовое решение проблемы, ради которой я на Терра-Нова и прибыл! Убой планктона электричеством, перегнивание, улавливание метана — к черту весь этот бред. Если умудриться вновь задействовать шепчущих китов, ничего этого уже не нужно. Вот только сдается мне, джентльмены, что это был сарказм.

— Удивила, — не стал я разочаровывать раскрасневшуюся докторшу. — А откуда ты все это знаешь?

— Наследство, — пожала та плечами, но все же пояснила: — Нашла архив одного ученого, который работал во времена Исхода. Он высадился на планете чуть ли не в первой партии и плотно занимался проблемами экологии. Мир наш новоприбывшим не очень понравился — однообразный и убогий, если позволишь так выразиться. Мало радости жить в буром царстве вездесущей водоросли. Зато климат хороший, воды вдоволь, и атмосфера более чем подходящая для людей. Эти факторы оказались решающими, плюс отсутствие средств на дальнейшее путешествие. Поэтому руководство экспедиции поставило задачу группе ученых, в которую входил и Марсель Рено — тот самый эколог. К тому же мой прапрадед, если это тебе интересно. Время было горячее, никого не интересовали результаты исторических изысканий — сгинули Предтечи, и бог с ними. А нам еще жить и жить. Вот и остались его открытия незамеченными. К тому же прапрадед был скромным человеком, не стремившимся к личной славе. А других куда больше интересовали практические вещи — как море очистить да земные виды адаптировать к планете. Уже потом, лет через тридцать после основания Колонии, у народа появилось свободное время, но к тому моменту в очищенных акваториях ничего интересного не осталось, а соваться в открытое море и тем более в руины Фрро никому не улыбалось.

— Вот тут не соглашусь, — хмыкнул я. — Зуб даю, были сорви-головы.

— Может, и были, — не стала спорить Франсин. — Вот только об их похождениях информации не осталось. Как думаешь, почему?

— Не могли же все подохнуть в процессе?

— Да наверняка кто-то выжил. Вот только ничего, представлявшего бы практический интерес, никто из них не нашел. Потому и остались безвестными. Да и правительство подобные изыскания, скажем так, не одобряло.

— Ага. А потом грянул Блэкаут, правительств стало несколько, появилась вражда на государственном уровне, и кое-кто вспомнил про бесхозные секреты.

— И ничего смешного. Именно так все и было. Но вернусь-ка я к своему предку, если позволишь. Так вот, профессор Рено при жизни не выделялся какими-либо экстравагантными наклонностями — был на людях сугубым практиком и принес много пользы Колонии. И никто не знал о его хобби, кроме самых близких людей. Впрочем, никто из них не пошел по его стопам, а поскольку любопытство в среде фермеров большой порок, то и лежали его вещи далеко на чердаке. Хорошо, ни у кого из родни не дошли руки бардак разобрать, иначе и мне не видать его записей.

— А ты, значит, особенная?

— Среди родни?

Еще какая! — улыбнулась женщина, на миг снова превратившись в ту Франсин, которой я не смог отказать в ма-а-аленькой интимной услуге. — Жаль только, что род Рено прервался — два поколения назад получилось так, что в семье не родилось ни одного мальчика. Но по материнской линии я прямой потомок старого Марселя. И родовое поместье у нас осталось. Я с детства отличалась умом…

— … и сообразительностью! — не удержался я.

— Именно так, — не повелась Франсин. — И любимым развлечением у меня было исследование старинного дома. Так я и добралась до чердака с вещами Марселя. Можно сказать, именно в этот момент я определилась с будущим — поняла, что хочу стать выдающимся ученым, как прапрадед. А еще, в отличие от него, хочу не только принести пользу своей стране, но и прославиться лично. Считаешь, что это желание порочно?

— Ну почему?.. У всех свои недостатки. И твой, если разобраться, еще не самый страшный.

— Рада, что ты меня понимаешь. Короче, я поразила родственников до глубины души, когда не пожелала работать на ферме и поступила в университет Новой Гренады. А когда осталась в аспирантуре и окончательно посвятила себя науке, родственничков чуть удар не хватил — буквально каждого первого. Ладно хоть родители меня поддержали. Так вот, будучи уже сложившимся специалистом и обладая определенным багажом знаний, я как-то раз приехала погостить в родительский дом и залезла на чердак — освежить воспоминания и напитаться положительной энергией, если позволишь так выразиться. И совершенно случайно зацепила взглядом старый дипломат, который в детстве обошла вниманием. Он даже не был заперт — открывай и смотри. Ну, я и посмотрела… не думала, если честно, что кто-то все еще ведет записи вручную, шариковой ручкой на бумаге. Но прапрадед оказался именно из таких. Мне в руки попал его архив — заметки, гипотезы, кое-какие схемы, карты — грубые и примитивные, но поддававшиеся привязке к местности… правда, почерк у него оказался не ахти, так что пришлось помучиться. Но оно того стоило! — твердо закончила речь Франсин.

— И это все?

— Ну да.

— И что же было в бумагах? — вздохнув, поинтересовался я.

— То, что я тебе уже озвучила. Описание шепчущих китов, фитопланктона и их назначения, кое-какие методики, инструкция по управлению… и перечень необходимой аппаратуры. Сам прапрадед по каким-то причинам не стал доводить работу до конца, видимо, времени не было. А потом умер. Что странно, вскоре после того, как была закончена расчистка ныне обжитых акваторий.

— Убили?

— Никто не знает. Он в море пропал.

— Ну-ну…

— Если бы его грохнули спецслужбы, уж архив на чердаке никто бы не оставил! И вообще, давай-ка ты тоже поделись информацией!

А вот это аргумент, согласен. Если не принимать во внимание, что я вовсе не на спецслужбы намекал, а на явную параллель с недавними похождениями самой же Франки. Наверняка ведь не выдержал дедок, полез к китам… результат, как обычно, немного предсказуем. Ладно, похоже, моя очередь говорить.

— А нечего рассказывать особо, — развел я руками. — У меня только подозрения были, которые ты подтвердила. Про гиперзвук я догадался, примерные сферы применения прикинул, только про переработку планктона в нефть не сообразил. Так что спасибо вам, доктор Моро, за подсказку. Правда, вряд ли получится применить ее на практике.

— Это почему еще?

— Ну, у тебя же не получилось…

Задел, как есть задел за живое! Вон как вспыхнула! Теперь главное инициативу не упустить и раскрутить на полное признание.

— С чего ты взял? — подозрительно быстро успокоившись, буркнула Франка. — Все у меня хорошо.

— Да ладно! — ухмыльнулся я. — Себе хотя бы не ври. У тебя уже случилось как минимум два облома: первый — когда ты лишилась собственного экраноплана, второй — не далее как… уже вчера, да.

За полночь время-то уже перевалило, за беседой и прочими приключениями.

— Я ведь тоже ученый, — продолжил я давить на собеседницу. — Так что сопоставлять факты и анализировать данные умею. Может, расскажешь подробнее, что с тобой приключилось в первый раз? Про второй не распространяйся, я сам себе свидетель.

— Зачем тебе?! — ощерилась Франсин. — Лучше сам признавайся, как с китом управился!

— Признаюсь, не переживай, — заверил я женщину. — Просто хочется подтвердить гипотезу. Да ладно тебе, не вредничай. Я никому не расскажу.

Франка с сомнением покосилась на застывших истуканами на своих постах мордоворотов и нехотя принялась говорить: