Оружие христианского воина
Шрифт:
Помни и то, что за этим следует:
Но чем он пуще начнет к своим прибегать превращеньям,Тем ты крепче, мой сын, на пленнике стягивай путы.Чтобы не скатиться нам снова к рассказам поэтов, возьми для примера святого патриарха Иакова, который боролся до тех пор, пока заря не осветила божественного могущества и он не сказал: «Не отпущу Тебя, пока не благословишь меня».
Весьма важно услышать, какую награду за свою доблесть получил этот наихрабрейший борец. Сначала Бог здесь же благословил его. Ведь после победы над искушением человеку дается особенно преувеличенная божественная благодать, с помощью которой он гораздо более, чем прежде, будет вооружен для будущего вражеского натиска. Затем, после того как Он коснулся бедра, захирела сила победителя и он начал хромать на одну ногу. Устами пророка Бог проклял тех, которые хромают на обе ноги, т.е. тех, которые хотят одновременно и быть плотскими, и угодить Богу: в то время как они и то и другое делают плохо, они хромают на обе ноги. Счастливы же те, в ком Бог своим прикосновением умертвил плотскую страсть, и они больше всего опираются на правую ногу, т.е. на дух. И наконец, ему поменяли имя. Из Иакова он стал Израилем, из сражающегося стал миролюбцем. Когда очистишь свою плоть и распнешь ее вместе с пороками и вожделениями, коснется тебя без помех покой и досуг, чтобы было у тебя время и ты увидел Господа, чтобы ты вкусил и увидел, сколь Господь сладостен. Ибо это и значит Израиль. Он видится не в огне, не в вихре и смятении искушений; если, однако, ты выдержишь дьяволову грозу, то за ней следует нежное дуновение духовного утешения. И лишь только он подует слегка, напряги свой внутренний взгляд — и ты станешь Израилем и скажешь вместе с ним: «Я увидел Господа, и сохранилась душа моя».
Поэтому твоя забота — стать духом.
О трех частях человека — о духе (spiritus), душе (anima) и плоти (caro)
Об этом уже говорилось более чем достаточно, однако, для того чтобы ты лучше это знал и понимал, мне хотелось бы кратко повторить тебе Оригеново разделение человека. Ведь он, следуя Павлу, считает, что есть три части: дух, душа и плоть, которые апостол объединял вместе, когда писал фессалоникийцам; он говорил: «Чтобы наше тело, и душа, и дух сохранились в целости в день Господа нашего Иисуса Христа». Исайя же, оставив низшую часть, упоминает о двух; он говорил: «Душа моя устремится к Тебе ночью, и дух мой в груди моей пробудится для Тебя с утра». Также и Даниил; он говорил: «Дух и души их (праведных), хвалите Господа!» Из этих мест Ориген справедливо вывел троякое разделение человека. Тело, или плоть, — низшая часть, на которой из-за первородного греха старикан-змей начертал закон греха; она призывает нас к постыдному и в качестве побежденных связывает с дьяволом. Затем дух, в котором выражается подобие наше божественной природе, на котором всеблагой Создатель по первообразу своему запечатлел перстом, т.е. Духом своим, вечный закон добродетели. Это скрепляет нас с Богом, делает единым с Ним. С другой стороны, третьей и средней между ними он считает душу, которая способна к чувствам и естественным порывам. Она, словно в каком-нибудь мятежном государстве, не может не примкнуть к одной из двух сторон; ее тянут и туда и сюда; она вольна склониться куда хочет. Если она, отказываясь от плоти, перейдет на сторону духа, то и сама станет духовной, если же откинет сама себя к вожделениям плоти, то и сама выродится в тело. Ведь это то, что разумел Павел, когда писал коринфянам: «Или вы не знаете, что связывающийся с блудницей, становится одним телом (с нею)? Кто соединяется с Господом, есть один дух (с Ним)». Блудницей он называет ненадежную часть человека. Это и есть та соблазнительная, обольстительная женщина, о которой ты считаешь во второй главе притчей: «Дабы спасти тебя от жены другого, от чужой, которая умягчает свои речи, и оставляет водителя юности своей, и забыла заветы Бога своего. Ибо дом ее ведет к смерти и стези ее — в ад. Все, кто входят к ней, не возвращаются и не овладевают путями жизни». И в главе шестой: «Дабы остеречь тебя от злой женщины и от льстивого языка чужой. Да не пожелает сердце твое красоты ее, да не поймают тебя мановения ее. Ибо цена блудницы едва ли такая, как у одной ковриги, а женщина похищает драгоценную душу». Когда он упоминает о блуднице, сердце, душе, разве он не называет поименно три части человека? И снова в главе девятой: «Женщина глупая, шумливая, полная соблазнов и вовсе ничего не знающая. Сидит на стуле в дверях дома своего на высоком месте города, чтобы зазывать проходящих по дороге и чужеземцев на их пути. Кто молод? Заверни ко мне! И неразумному она сказала: „Краденые воды слаще, и утаенный хлеб вкуснее“. И он не знает, что там чудовища и что в глубинах ада ее гости». Ведь кто сочетается с ней, пойдет в ад. А кто уйдет от нее, тот спасется. Я спрашиваю тебя, какими красками можно было отчетливее обрисовать и изобразить ядовитые соблазны плоти, побуждающей душу к постыдному, бесчестность, восстающую против духа, или несчастный конец победителя? Следовательно, дух делает нас богами, плоть — скотиной. Душа определяет людей вообще; дух — благочестивых; плоть — нечестивых; душа — ни тех ни других. Дух стяжает небесное, плоть — сладкое, душа — необходимое. Дух возносит на небо, плоть опускает до ада, душе не приписывают ничего. Все плотское — постыдно, все духовное — совершенно, все душевное — среднее и неопределенное.
Надо ли, чтобы я, как говорится, невеликий умелец, показал тебе пальцем, в чем различие между этими частями? Давай попробую. Ты почитаешь родителей, любишь брата, любишь детей, очень ценишь друга. Не столь добродетельно делать все это, сколь преступно не делать. Почему бы тебе, христианину, не делать того, что по наущению природы делают и язычники или даже делает и скотина? Свойственное природе не вменяется в заслугу. Но ты попал в такое место, где надо пренебречь почтением к отцу, преодолеть любовь к детям, отбросить расположение к другу или оскорбить Бога. Что ты делаешь? Душа стоит на распутье? Плоть побуждает к одному, а дух — к другому. Дух говорит: «Бог могущественнее, чем отец. Тому ты обязан только телом, а Этому — всем». Плоть внушает: «если ты ослушаешься, отец лишит тебя наследства, люди скажут, что ты бесчестный. Подумай о пользе, подумай о своей славе. Бог тебя либо не видит, либо закрывает на тебя глаза, либо, конечно, Его легко умилостивить». Душа уже недоумевает, уже колеблется. В какую сторону она ни склонится, она станет тем, к чему примкнет. Если она, пренебрегнув духом, послушает эту блудницу — плоть, то она — только тело. Если, отвергнув плоть, подымется к духу, она преобразиться в дух. Привыкай к тому, чтобы искусно наподобие этого испытать самого себя. Ибо велико заблуждение тех людей, которые нередко видят совершенное благочестие в том, что присуще природе.
Некоторые страсти, по виду более достойные и как бы надевшие личину добродетелей, обманывают неосторожных людей. Строгий судья неистовствует по отношению к преступнику и считает себя правым. Хочешь о нем поговорить? Если он потворствует своим склонностям и служит своей врожденной жестокости без всякой душевной печали, а возможно, и с некоторым удовольствием, нисколько, однако, не отклоняясь от обязанности судьи, но не для того, чтобы потом тебе нравиться, то он совершает нечто среднее. Если же он злоупотребляет законом либо по личной ненависти, либо по сильному желанию, то дело это — плотское и он совершает человекоубийство. Если душу его охватывает большая печаль, потому что он вынужден погубить того, кто предпочитает увидеть исправленным и невредимым, и он предлагает заслуженное наказание с тем чувством, с каким отец приказывает сечь и бить дражайшего сына, — то, что он делает, будет как раз духовным. Большинство людей по природной склонности или по свойствам их разума (ingenium) из-за некоторых вещей радуются или отвращаются от них. Есть такие, которых нисколько не прельщают любовные наслаждения. Пусть они не считают это сразу своей добродетелью, потому что это — равнодушие (indifferens). Добродетель не в том, чтобы не иметь похоти, а в том, чтобы победить ее. Одного радует пост, радует — присутствовать на богослужении, радует — часто бывать в храме, радует — проговорить как можно больше псалмов, но в духе. Обсуди то, что он делает, по этому правилу: если он думает о славе, о выгоде, то знает плоть, а не дух. Если он следует только своему характеру (ingenium), делает что душе его угодно, тогда у него есть не то, из-за чего он мог быть весьма доволен, а гораздо более то, чего он должен бояться. Вот тебе опасность: ты молишься и осуждаешь того, кто не молится. Постишься и обвиняешь брата, которые ест. Ты считаешь себя лучше каждого, кто не делает того, что ты делаешь? Смотри, не относится ли твой пост к плоти? Твой брат нуждается в твоей помощи, а ты тем временем бормочешь свои молитвы Богу, пренебрегая нуждой брата. Бог отклонит эти молитвы. Ибо как станет Бог слушать тебя молящегося, когда ты сам не слушаешь — человек человека? Возьми другой пример: ты любишь жену только потому, что она твоя жена. Ты не свершаешь ничего великого. Ведь это объединяет тебя и с язычниками. Да и любишь ты не из-за чего-нибудь, а из-за своего собственного удовольствия. Твоя любовь тяготеет к плоти. Но если ты больше всего любишь жену, потому что видишь в ней образ Христов, например благочестие, скромность, умеренность, стыдливость, тогда ты любишь не только ее саму по себе, но во Христе; более того, ты в ней любишь Христа; ты любишь как раз духовное. Об этом я хочу сказать много, но в своем месте.
Некоторые общие правила истинного христианства
Нам кажется, что, так как мы кое-как открыли путь к тому, что задумали, и как бы проложили просеку, теперь следует поспешить к остальному, не то получится не Энхиридион, а огромный том. Мы попытаемся коротко дать некоторые правила — вроде гимнастических приемов; они, словно Дедалова нить, помогут тебе легче выпутаться из заблуждений этого мира, как из какого-то непроходимого лабиринта, и достигнуть чистого света духовной жизни. У любой науки нет недостатка в своих порядках, и только для способа (ratio) жить счастливо не найдешь никаких наставлений? Вообще существует некое искусство или же наука добродетели; тем, кто усердно в ней упражняется, как раз и пособляет дух — помощник святых намерений. Они же говорят: «Отойди от нас, мы не хотим знать путей Твоих»; таких людей божественное милосердие отвергнет, потому что они сами отвергли знание.
Эти правила будут зависеть
Первое правило
Так как вера — это единственный вход к Христу, то первым должно быть правило как можно лучшего знания Писания и вера в него, переданные от Него и его Духа; не на словах, не холодно, не равнодушно, не колеблясь, как это делает большинство (vulgus) христиан, но от всего сердца; пусть крепко-накрепко укоренится в нем, что в Писаниях нет ни единой йоты, которая не имела бы весьма серьезного отношения к твоему спасению. Пусть тебя нисколько не волнует, что ты видишь, как живет добрая половина людей, будто небо и ад — это бабьи россказни, пугало или приманка для детей. Но веря, не торопись. Если весь мир целиком сойдет с ума, элементы перевернутся, ангелы падут — Истина ждать не может; не может не произойти того, о чем Бог сказал, что оно произойдет. Если ты веришь, что есть Бог, тебе следует верить и в то, что Он возвещает истину. Считай, что ни в чем из того, что ты слышишь ушами, видишь перед собой глазами, трогаешь руками, нет той истинности, правды и несомненности, о которой ты читаешь в этих Писаниях; их вдохновила воля небесная, т.е. истина; передали их святые пророки, кровь стольких мучеников подтвердила их, общее мнение стольких благочестивых людей в течение веков поддержало то, что сам Христос передал во плоти и слове, возвестил образом жизни; чудеса свидетельствуют об этом, славят, и демоны так сильно верят в это, что трепещут. И наконец, все это так согласуется со справедливостью природы (aequitas naturae), так крепко друг с другом связано, так привлекает к себе внимание, так трогает и преобразует! Если все эти доказательства сходятся на одном, то какое это безумие сомневаться в вере! Лучше — суди о будущем на основании прошлого. Сколько великого, невероятного предсказали о Христе пророки! Что из этого не свершилось? Кто не обманул в этом, обманет ли в другом? Короче говоря, пророки не лгали, но солжет Христос, властелин пророков? Если таким и подобного рода размышлениями ты станешь время от времени разжигать твою веру, то я удивлюсь, если ты сможешь долго оставаться плохим. Кто же до такой степени преступен, чтобы не отпрянуть от пороков, если он в глубине сердца верит, что ценой этих мимолетных наслаждений покупаются, кроме несчастной муки сознающего этот грех ума (concia mens), также и вечные муки, а благочестивым взамен временного и легкого небольшого наказания будет дана радость чистой совести и, наконец, вечная жизнь?
Второе правило
Поэтому прежде всего ты обязан не сомневаться в божественных обетованиях. Затем на путь спасения ты обязан вступить незамедлительно, без робости, но с твердым намерением, от всего сердца, полный веры, так сказать, посвятить себя по-гладиаторски, с готовностью отдать за Христа и состояние и жизнь. Ленивый хочет и не хочет. Зевающим не подстать царство небесное; оно любит, чтобы затрачивали силы; его захватывает неукротимые. Если ты спешишь туда, пусть не задерживает тебя страсть к любимым, не зовут назад мирские соблазны, не останавливают домашние заботы. Надо разрубить цепи мирских дел, потому что выпутаться из них невозможно. Египет надо покинуть так, чтобы не возвращаться сердцем к горшкам с мясом. Содом надо покинуть совсем, быстро и сразу, оглядываться — грех. Оглянулась женщина и была превращена в каменную статую. Мужчине не дозволено пребывать где-то, в каком-то краю, ему приказано спешить в гору, если он не предпочитает погибнуть. Пророк кричит, чтобы мы бежали из Вавилона. Исход из Египта называется бегством. Нам приказано бежать из Вавилона, а не переселяться из него постепенно и медленно. Ты можешь видеть, что многие откладывают дела и готовятся к бегству, слишком долго его обсуждая. Они говорят: «Когда я освобожусь от этих забот, когда я кончу то и вот то». Глупый, что если сегодня возьмут у тебя твою душу? Разве ты не знаешь, что дело возникает из дела? Что порок вызывается пороком? Почему же ты не делаешь уже сегодня того, что сделать тем легче, чем современнее ты станешь делать? Будь старателен в другом месте, здесь необходима наибольшая стремительность. Не считай, не взвешивай, сколько ты оставишь; будь уверен, что один Христос достаточно заменит тебе все. Отважься только верить ему от всего сердца, отважься переложить на него всю заботу о тебе. Перестань надеяться на себя, с полной уверенностью кинься к нему, и Он примет тебя. Направь помыслы твои к Господу, и Он сам тебя накормит, как поешь ты слова пророка: «Господь правит мною, и ни в чем не будет у меня недостатка на месте пастбища, там Он поместил меня, обратил мою душу».
Не дели себя на две части: для мира и для Христа. Ты не можешь служить двум господам. У Бога с Белиалом нет ничего общего. Он не терпит тех, которые хромают на обе ноги. Он исторгает тех, которые нехолодны, негорячи, но теплы. Бог — больше, чем ревнивец; Он любит души; Он один хочет полностью владеть тем, что Он искупил своей кровью. Он не допускает общности с дьяволом, которого однажды победил своей смертью. Есть только два пути: один — который через служение страстям к гибели; другой — который через умерщвление плоти ведет к жизни. Что остается с тобой? Нет никакого третьего пути. Волей-неволей ты должен вступить на один из них. Кем бы ты ни был, тебе надлежит пойти по этой узкой тропе, по которой идут немногие из смертных. Сам Христос шел по ней, с сотворения мира шли по ней все, кого Бог любил. Конечно, это неизбежная необходимость величия Адрастеи. Необходимо, чтобы тебя вместе с Христом распяли для мира, если ты хочешь жить со Христом. Что же мы, глупые, сами себе льстим? Почему в столь важном деле обманываем самих себя? Этот говорит: «Я не духовный, я мирской; я не могу не пользоваться миром». Другой думает: «Хотя я и священник, я не монах; пусть тот смотрит» И монах находит, чем себя успокоить. Он говорит: «Я молод, благороден, богат, близок ко двору; наконец, я — князь; меня нисколько не касается то, что было сказано апостолам». Несчастный, значит тебя нисколько не касается жизнь во Христе? Если ты в мире, ты не во Христе. Если ты небо, землю, море и этот принадлежащий всем воздух называешь миром, то нет никого, кто не был бы в мире. Если ты называешь миром тщеславие, удовольствия, вожделение, похоть, то, конечно, если ты мирской, ты не христианин. Христос сказал всем: кто не несет Его крест и не следует за Ним, тот не достоин Его.
Тебя нисколько не касается смерть плоти со Христом, если тебя нисколько не касается жизнь в его духе. Для тебя ничто распятие в мире, если для тебя жизнь в Боге — ничто. Для тебя ничто погребение со Христом, если для тебя воскресение во славе его — ничто. Унижение Христа, бедность, мучение, презрение, его тяготы, страдания, скорбь для тебя — ничто, если ничто для тебя царство его! Что может быть постыднее ожидания награды наравне с другими и сваливание на нескольких человек трудов, которыми приобретается награда. Что может быть лучше желания вместе царствовать, нежелания вместе страдать? Поэтому, брат мой, не оглядывайся на то, что делают другие, и не льсти себе сравнением с ними. Умереть для греха, умереть для плотских желаний, умереть для мира — дело трудное и понятное очень не многим монахам. И это — общее обетование всех христиан. В этом ты уже поклялся когда-то при крещении. Что может быть священнее и благочестивее такого обета? Надлежит либо погибнуть, либо безоговорочно идти по этому пути к спасению: