Оружие из неведомого далека

Гамильтон Эдмонд Мур

Глазам Чейна предстало здесь столько добра, что оно могло бы обеспечить счастливое существование четырем поколениям Звездных Волков.

Не скрывая своего благоговейного восхищения, он сказал Лабдибдину.

— Вот это да! Наверное, они были самыми великими грабителями во всей вселенной.

Лабдибдин посмотрел на него с откровеннейшим презрением:

— Не грабителями. А учеными. Собирателями знаний.

— Конечно, — сказал Чейн. — Понимаю. Все зависит от того, кто грабит.

Он двинулся вперед по наклонному проходу, придерживаясь за перила и наступая на пятки шедшему

впереди Лабдибдину. Прозрачные пластиковые окна ближайшего стеллажа не давали ясного представления о том, что находилось внутри. Твердый пластик местами покрылся белыми пятнами и лучеобразными трещинами. Но со стороны прохода была возможность пробраться внутрь. Чейн это и сделал, оказавшись в огромной комнате, уставленной ящиками с мягкими, амортизируемыми днищами.

В ящиках с камнями находились алмазы, изумруды, рубины, другие драгоценные и полудрагоценные камни со всей галактики. Тут же были и камни иного рода — куски гранита, базальта, песчаника, мрамора и многих других минералов, неизвестных Чейну. Сплошные камни. И все вместе, в одной куче.

В ящиках с образцами материальной культуры человека лежали кривые сабли из стали-серебрянки с изящно инструктированными эфесами (их можно видеть на рынках созвездия. Геркулеса), грубые примитивные топоры из какого-то отсталого мира, иголки, булавки, горшки, ведра, золотые каски с крестами из драгоценных камней для автогонщиков, поясные пряжки, кольца, молотки, пилы — и все навалом.

— Эго лишь небольшая часть образцов — сказал Лабдибдин. — По-видимому, они намеревались классифицировать их позднее, когда было бы много свободного времени… вероятно, на обратном пути домой.

— Домой куда? — спросил Чейн.

— Мы не знаем, — ответил Лабдибдин, странно смутившись.

Чейн протянул руку к ящику с драгоценностями. Пальцы почувствовали холод от пластмассовой крышки, но самого его обдало жаром от присутствии красных, зеленых, многоцветных камней, словно они в самом деле горели.

Лабдибдин не удержался от кривой усмешки.

— Ящики открывались автоматически. Достаточно было провести рукой над этим небольшим автоматическим стеклом, и крышка откидывалась. Сейчас энергии нет. Открыть ящик можно разве только взрывом.

— Непрактично на данный момент, — сокрушенно вздохнул Чейн. — К тому же нам нужно найти Дайльюлло.

Они нашли его без хлопот чуть дальше впереди. Дайльюлло рассматривал коллекцию ящиков с грязью. Самой обыкновенной грязью, как успел заметить Чейн.

— Образцы почвы, — пояснил Лабдибдин. — Таких коллекций здесь много: имеются коллекции растений, проб воды, минералов, газов и атмосфер, как мы полагаем, со всех миров, с которыми они соприкасались. И, конечно же, коллекции бесчисленных разнообразных предметов материальной культуры.

— А как насчет оружия? — спросил Дайльюлло.

— Среди собранных ими предметов материальной культуры были некоторые виды оружия, но самые сложные, изощренные всегда обезвреживались…

— Не надо мне туманить мозги. Мне наплевать на то, что они собирали. Меня интересует их собственное оружие, то оружие, которое они имели сами на борту своего судна.

Лабдибдин сжал зубы и процедил, гневно

выделяя каждое слово:

— Мы не нашли никакого оружия на этом корабле, если не считать бесполезных экземпляров в ящиках с образцами.

— Я не могу вас винить за то, что вы лжете, — сказал Дайльюлло. — Ясно, что вы не хотели бы отдать нам оружие, которое может быть использовано против вашего же собственного народа. Но половина созвездия говорит о том, что у вас имеется здесь… супер-оружие, которое вы собираетесь использовать для завоевания Харала.

На щеках Лабдибдина выступил слабый румянец, равнозначный для вхоланов с их мраморной кожей тому, что у землян называется покрасневшим лицом. Лабдибдин сжал кулаки и стал колотить ими по перилам, демонстрируя свое отчаяние.

— Оружие! — кричал он, задыхаясь. — Оружие! Мои соотечественники непрестанно давят на нас, давят и давят, хотят, чтобы я нашел им оружие. А его нет! На корабле этом нет никаких признаков хоть какого-нибудь оружия. Нет никаких документов о каком-либо оружии. Крии не пользовались оружием! Сколько я это ни говорю, мне не верят…

— Крии?

— Да, народ, построивший это судно, — сказал Лабдибдин и возбужденно обвел рукой стеллажи с коллекциями. — Во всех из них, всех без исключения нет ни одного экземпляра живых существ — ни птиц, ни животных, ни рыб, ни насекомых. Они ни у кого не отнимали жизнь. Я покажу вам кое-что сейчас.

Он быстро, чуть ли не бегом бросился от них. Дайльюлло взглянул на Чейна. Оба пожали плечами, удивившись приступу ярости у Лабдибдина, совершенно не веря тому, что он сказал.

— Не спускай с него глаз, — бросил Дайльюлло.

Оба поспешили за вхоланом. Дорога была неблизкая и все время шла вниз по наклонному металлическому проходу. Дайльюлло бежал не очень быстро, Чейн же, легко подпрыгивая, наступал Лабдибдину на пятки.

Лабдибдин привел их к служебному лифту, который был сооружен вхоланами и работал от передвижного генератора. Все вошли в кабину, и лифт с грохотом понесся вниз, проскакивая один за другим этажи со стеллажами, хранящими все, что можно, о галактике. Лифт остановился, и Лабдибдин повел их к огромному продолговатому залу, несомненно, служившему координационным центром судна, а теперь используемому с той же целью вхоланскими специалистами.

Вхолане привезли сюда кое-какую нехитрую утварь, но в зале сохранилась и часть первоначальной меблировки. Чейну стало не по себе после взгляда на нее. От высоты стола он почувствовал себя ребенком в стране взрослых, но контурные кресла к столу оказались слишком узкими даже для тощего зада Чейна. Поэтому неудивительно, что вхолане привезли сюда собственные кресла.

Чейн увидел на креслах и столе гладко вытертые места, много других едва различимых свидетельств длительного использования. Тут сидели и работали кто-то или что-то, управляя каким-то встроенным механизмом с помощью кнопочной клавиатуры, которая была предназначена явно не для человеческих пальцев. Кнопки стерлись, стали светлыми, а сидения кресел, сделанные из неизвестного материала, глубоко продавились.