Оружие-мутант. Антология американской фантастики
Шрифт:
Он как челнок ходил по отсеку.
— Расскажите мне об этих пятнах. У них различные форма, размеры и появляются они в разных местах? Например, у вас нет их ни на лице, ни на руках!
— У меня вообще их нет, — сдержанно ответила девушка.
— Я думал…
— Не у всех они есть. Некоторые рождаются с пятнами, но в детстве они пропадают. И когда люди вырастают, их не отличить от жителей Вельда или любой другой планеты. И у их детей никогда не бывает пятен.
Кальхаун пристально посмотрел на девушку.
— Поэтому
Девушка кивнула. Кальхаун вдруг вспомнил, что обещал кофе, и принялся его готовить.
— Когда вы покинули свою планету, вы много путешествовали по различным звездным системам. Наверняка вы побывали на планетах, где понятия не имели, что такое Дейра и «синекожие». Вы могли ведь там остаться и забыть обо всем. Но вы этого не сделали. Почему? Ведь вы не из «синекожих»?
— Как раз наоборот! — воскликнула Мэрил. — Мои родители, братья, сестры — все. Корван… — и осеклась, прикусив губу.
Кальхаун никак это не прокомментировал, но про себя отметил имя.
— Поскольку у вас пятен нет, значит, они исчезли еще у ваших родителей. Нечто подобное уже случалось на планете Трэйли! Там речь шла о вирусе, даже целой группе вирусов. Обычно люди обладают иммунитетом против них. И нужно оказаться в ужасных материальных условиях, чтобы вирусы поразили организм и произвели какой-либо эффект. Но если уж вирус укоренился, он передается от матери к детям. И умирали только дети!
Кальхаун налил обоим кофе. Мургатройд тут же вылез из своего угла и беспокойно запищал: «Чи-чи-чи!»
Кальхаун рассеянно налил кофе в маленькую чашку Мургатройда и протянул ему.
— Но это превосходно! — с жаром воскликнул он. — Синие пятна появились после эпидемии, не так ли? И те, которые вылечились…
Мэрил уставилась на Кальхауна, рассуждения которого были в высшей степени профессиональны. Он разговаривал с ней не как с живым человеком, а как с источником информации.
— Ну и ну! — холодно сказала Мэрил. — И много еще у вас в запасе таких же оскорбительных вопросов?
Кальхаун от удивления рот открыл. Затем мрачно пробормотал:
— Я — тупица, Мэрил. Простите, но вы слишком чувствительны. В моих вопросах нет ничего оскорбительного лично для вас!
— Нет, есть! — воскликнула девушка. — Я родилась среди этих людей и одной с ними крови. И если бы на Вельде узнали, кто я… я бы давно была мертва! И именно Корван послал меня туда на разведку, посоветовав при этом именно то, о чем вы сказали: забыть все, что хоть как-то могло напомнить о Дейре, включая его самого. Но это уже личное!
Кальхаун наморщил лоб, не зная, что делать.
— Извините. Пейте кофе.
— Не хочу. Я хотела бы умереть, — с горечью сказала Мэрил.
— Если вы продолжите со мной путешествие, ваше желание может осуществиться. Ладно, больше я не задам вам ни одного вопроса.
Она повернулась и направилась в спальный отсек. Кальхаун смотрел ей вслед.
— Мэрил!
—
— Почему вы плакали?
— Вы все равно не поймете, — спокойно ответила девушка. Кальхаун пожал плечами, подняв их почти до ушей. Он посвятил себя всего своей профессии и был очень компетентен в ней. Но самый компетентный профессионал никогда не поймет до конца женщин. И как бы ему это ни досаждало, он вынужден был оставить на волю провидения решение личных проблем Мэрил. Существовали и ждали своего решения и более важные дела.
Сейчас у него уже было кое-что для работы. Он лихорадочно стал искать информационные кассеты, наконец нашел блок с информацией по интересующей его теме. Оставив командный отсек, пошел в камеру хранения корабля. Там он отыскал сверххолодильник, содержимое которого хранилось при температуре сжиженного воздуха.
Надев толстые перчатки, он взял специальные щипцы и извлек пластиковый контейнер, в который был встроен тщательно закупоренный стеклянный пузырек. Когда Кальхаун извлек его, контейнер моментально покрылся льдом и после закрытия морозильной камеры уже находился в толстой непрозрачной упаковке из замороженной жидкости.
Затем Кальхаун вернулся в командный отсек, открыл панель, и взору предстала небольшая, но удивительно компактная биологическая лаборатория. После этого блок был помещен в специальный сосуд, температура в котором стала медленно повышаться до определенной отметки, а затем постоянно поддерживалась на этом уровне. По всей видимости, это была живая культура, которая могла произвести любое мыслимое количество себе подобной. Кальхаун с высокой точностью отрегулировал установку.
— Нам предстоит прекрасный рабочий день, — сказал он Мургатройду. — Ну а теперь мы заслужили отдых.
Долгое время на борту корабля не было слышно ни звука, ни движения. Девушка то ли спала, то ли нет. Кальхаун расположился в кресле, которое нажатием кнопки превращалось в очень удобную кровать. Мургатройд оставался в своем закутке, обернув мордочку хвостом.
Время от времени раздавались мягкие, негромкие шорохи и шепоты, которые никого не беспокоили. Они создавали ощущение жизни на борту. Их специально для этой цели и записывали на пленку. И если бы не они, корабль казался бы могилой.
Когда наступил следующий «корабельный день», магнитофонная запись обычной утренней активности создавала очень естественную атмосферу.
Кальхаун проверил пластиковый контейнер и его содержимое, прочел показания прибора, зафиксированные во время его сна. Затем поместил уже оттаявший контейнер под микроскоп и увидел, как бесконечно малые частицы жизни размножаются в питательной среде, замороженной вместе с ними. Очень довольный, он вновь поместил контейнер в инкубационную камеру.
Мэрил приветствовала его довольно прохладно. Они позавтракали. Рядом, на полу, Мургатройд ел свой завтрак с неизменной маленькой чашкой кофе.