Оружие победы
Шрифт:
19. От старых методов к новым
— Внимание к технологии ключ к успеху.
— Скоростные методы в разных аспектах.
— Конференция в Ленинграде.
— «А что, если?..»
— Гарантия конструктора сроки и качество.
— Реорганизация на заводе.
1
Вопрос, который при встрече в наркомате задал мне Ванников (о том, когда я собираюсь делать доклад о скоростных
Наше КБ никогда не ограничивало свои задачи созданием совершенной конструкции орудия того или иного целевого назначения. Работа над каждой пушкой рассматривалась как очередной этап создания новых методов и совершенствования организационной структуры. «Научиться в мирное время работать так, как потребуется работать во время войны» — такую задачу ставили мы перед собой. Или, если перевести ее на инженерный язык: «В минимальные сроки создавать пушки и ставить их на валовое производство». При этом конструкция пушки должна быть не только сама по себе совершенной, надежной и отвечающей тактико-техническим требованиям, но и помимо этого высокотехнологичной, дешевой в изготовлении.
Конец 1940 и начало 1941 года были примечательным для нас периодом не только из-за резко возросшего объема работ по самым различным видам артиллерийского вооружения, но и потому, что к этому времени скоростные методы и методы конструктивно-технологического формирования, внедряемые КБ, вышли за стены бюро и опытного цеха и начали проникать во все подразделения завода. Лучшим доказательством их эффективности были практические результаты работы. Опытный образец Ф-22 был создан за 30 месяцев. По тем временам это считалось нормальным сроком.
Опытный образец Ф-22 УСВ закончили за 18 месяцев. Если читатель помнит, темпы эти были восприняты как сверхрекордные.
Танковую пушку Ф-34 создали всего за 6 месяцев.
А опытный образец противотанковой ЗИС-2 — за 3 месяца.
Еще более впечатляющую картину давало сопоставление сроков постановки пушек на валовое производство: только через три с половиной года после начала проектирования появились первые пушки Ф-22 валового производства; полтора года потребовалось для освоения Ф-22 УСВ; всего через шесть с половиной месяцев после начала проектирования представители заказчика начали принимать у завода танковые пушки Ф-34.
Это сопровождалось резким повышением качества орудий, снижением себестоимости, экономией металла, особенно легированных сталей. Так, при весе Ф-22 в боевом положении, равном 1700 килограммам, общий расход металла на изготовление пушки составлял около 12 тонн. А на пушку Ф-34 шло всего 3,57 тонны при ее весе 1160 килограммов. Если принять стоимость пушки Ф-22 за 100 процентов, то стоимость УСВ составит 54 процента, а Ф-34 — 29 процентов.
Сравнительный анализ буквально всех показателей убедительно свидетельствовал о том, что сокращение сроков создания пушек и освоения их в валовом производстве неотрывно связано с кардинальными преобразованиями во всех звеньях производства.
В то время все, к чему было приложимо определение «скоростной», вызывало обостренный интерес. Во всем народном хозяйстве, и особенно в оборонной промышленности, велась напряженная работа по увеличению выпуска продукции, по созданию новых станков, машин, боевой техники. В этой обстановке успехи нашего КБ и завода не могли оставаться незамеченными. Причины успехов мы не держали в секрете, более того, пользовались всеми поводами, чтобы пропагандировать наши новые методы работы. Сущность их я не раз разъяснял в наркомате, на наших заводах, куда меня время от времени приводили дела. Но, как это часто бывает, молва распространялась быстрее и шире, чем точная информация. О наших методах много говорили, кое-где старались перенять их. Но поскольку понимались они в большинстве случаев поверхностно, ничего путного из попыток форсировать производство без серьезной его подготовки не выходило. Оттого, вероятно, и пошли разговоры о том, что наши методы ведут к снижению качества продукции. Вредность таких слухов была очевидна. Противостоять им можно было лишь одним способом — устроить широкое и всестороннее обсуждение сущности наших методов. Ванников
К началу 1941 года наши новые методы работы в основном' выкристаллизовались, обрели достаточно четкие формы. И хотя дальнейшая корректировка и развитие их не только не исключались, но и представлялись обязательными, в моем распоряжении было уже достаточно материала, чтобы убедительно доказать их преимущества. Но задача, как я ее себе представлял, заключалась не в том, чтобы предложить для копирования нашу схему работы. Предварительно нужно было подвергнуть серьезной ревизии целый ряд традиционных представлений, существовавших в промышленности. В частности, о роли конструктора и влиянии его на производство, об участии технолога в формировании нового изделия, о значении подготовки производства. Мы не считали, что скоростные методы и методы конструктивно-технологического формирования, разработанные нашим КБ, применимы лишь в области создания и производства артиллерийских систем. Вместе с тем мы далеки были от утверждения, что наш путь — единственный. Но в каком бы направлении ни шли поиски, успех невозможен был без пересмотра существующих традиций.
Убедительное подтверждение этому я получил, в частности, на совещании по обмену опытом скоростного проектирования, созванном в начале января 1941 года по инициативе партийного руководства. Кроме представителей нашего завода в совещании принимали участие руководящие работники и начальники КБ целого ряда предприятий. Мой доклад был дополнен подробным выступлением главного технолога нашего завода Гордеева и рассказом Антипина об опытном цехе, который он возглавлял. В свою очередь, доклад начальника КБ крупного станкостроительного завода, а также выступления конструкторов и технологов ряда предприятий давали возможность составить представление об основных методах, которые применяются для сокращения сроков создания новых машин и сроков освоения их в массовом производстве. Например, станкостроители следующим образом представляли себе скоростные методы:
«…В каждой машине есть наиболее трудоемкие, с точки зрения технологии, детали, которые требуют совершенно иных методов механической обработки или сборки. Поэтому нужно вначале найти эти детали, помочь цехам составить технологию их изготовления, непосредственно в цехе помочь освоению процесса. Важнейшей составляющей скоростного метода является четкое распределение работы, обязанностей и ответственности за выполнение работы. Это главное…»
Как явствует из приведенного выступления, конструкторы-станкостроители подменяли понятие «скоростной» понятием «оперативный» и ограничивали свою задачу оказанием помощи производственникам в «расшивке узких мест».
Вот еще одно выступление:
«…В конце ноября 1940 года решением партии и правительства нашему заводу поручили в кратчайший срок поставить на производство новое изделие. Причем в этом же году, то есть в декабре, произвести испытания. Что это за изделие? В нем 10 тысяч деталей, 1537 отдельных узлов и агрегатов. Изготовление их требовало 13 585 новых инструментов и коренной реконструкции цехов завода. 2 декабря мы получили чертежи. В этот же день собрали руководящий состав и поставили задачу: в три дня создать технологическую характеристику машины, в три дня разработать спецификацию и выдать ее снабженцам… Инженерно-технический состав завода рассадили по комнатам, чтобы работа шла по конвейеру… Задание было выполнено в срок…»