Оружие Победы
Шрифт:
При возвращении С-13 на базу, командование представило лодку к званию Гвардейской, а Маринеско — к званию Героя Советского Союза. Но лодка стала лишь Краснознаменной, орден Красного Знамени получил и ее командир. Эта несправедливость и стала причиной споров и обсуждений на долгие годы.
Командование флотом, «наказавшее» таким образом строптивого командира, сыграло на руку… западной пропаганде, которая объявила Маринеско в убийстве мирных граждан, находившихся на потопленном лайнере. Он стал для нее военным преступником.
Лайнер
История принимала нежелательный для советской стороны оборот. Хоть Маринеско и был опальным капитаном, но в глазах моряков оставался героем.
Трудно сказать, знал ли Александр Иванович о дискуссии, которую еще в 1950 году затеял журнал «Шведский флот». Там подробно анализировалась атака подводной лодки С-13. Было признано, что это была действительно дерзкая вылазка, предпринятая командиром лодки от вражеского берега, откуда лодку меньше всего ожидали. В этом журнале, пожалуй, впервые прозвучал недоуменный вопрос: почему Маринеско не Герой Советского Союза?
В 1970 году такой же вопрос задала западногерманская газета «Маринерундшау» и ответила себе же: видимо советское командование не поверило в фантастические победные результаты Маринеско.
Через год шведы вновь затевают дискуссию в печати, недоумевая, почему Маринеско не Герой Советского Союза. К ним подключаются командиры финских кораблей, признавшиеся в том, что будучи командиром «малютки», Маринеско сильно тревожил их еще в начале войны.
Об этих журнальных и газетных дискуссиях мы узнаем только сейчас. Раньше информация о них было недоступна.
В противовес шведам западногерманские публицисты считали потопление лайнера «Вильгельм Густлоф» преступлением против мирного населения.
Видимо, в это время командование советских ВМФ понимает, что возникшую ситуацию следует «разрулить» и принимает решение сделать биографию Маринеско, со всеми скандальными тонкостями, достоянием гласности. С этой задачей справляется писатель и драматург Александр Крон, опубликовавший роман «Капитан дальнего плавания». Понятно, что без благословения военной цензуры он бы не вышел. Журнальным вариантом романа зачитывались и возмущались несправедливостью относительно Маринеско.
А в то время Институт морского права в Киле вынес заключение: «Лайнер „Вильгельм Густлоф“ является законной военной целью, на нем находились сотни специалистов-подводников, зенитные орудия… Имелись раненые, но отсутствовал статус плавучего лазарета. Правительство Германии 11.11.44 объявило Балтийское море районом военных операций и приказало уничтожать все, что плавает. Советские вооруженные силы имели право отвечать тем же».
Этим заключением Маринеско был реабилитирован перед всем миром.
5 мая 1990 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза, с припиской — посмертно.
Гусеница для десанта
На
Собственно, и могила, и мраморное надгробие, и бронзовый барельеф на нем, появились лишь тогда, когда имя ученого было признано во всем мире.
До этого его могила десять лет находилась совсем в другом месте у кладбищенской стены, куда по обыкновению сносили опавшие листья, увядшие венки и битые бутылки. На круглой крышке от консервной банки, прибитой к деревянному столбику, было выбито: «Профессор С. С. Четвериков».
О новом захоронении позаботились молодые аспиранты с кафедры генетики Горьковского университета. Профессор Сергей Сергеевич Четвериков лекций им не читал. Они лишь слышали о нем, хотя его имя произносить не рекомендовалось. Еще помнились отголоски прошлых бурь.
Живых пророков, кроме разве вождей, в нашем отечестве никогда не было. Их признавали после жизни, да и то это признание приходило откуда-то со стороны.
Никаких запланированных мероприятий по случаю перенесения праха ученого с мировым именем не было. Гроб опустили в новую могилу, кто-то сбегал за «бормотухой», которой и помянули профессора.
С тех у памятника часто можно видеть живые цветы. Трудно сказать, кто их приносит: то ли очень дальние родственники (близких у него в Горьком не было), то ли благодарные ученики, которых осталось не так уж и много, а может быть, студенты-биологи, которые отличаются необыкновенной верностью своим учителям.
Трудная судьба выпала этому человеку, а вернее он сам выбрал себе такую судьбу. Генетика — одна из немногих наук, известная беспощадной несправедливостью в отношении к своим служителям. Им бы проклинать тот шаг, который они сделали от биологии к генетике…
Были и такие, кто проклинал, публично каялся, отрекался от сделанного, писал покаянные письма и предавал своих учителей. Но все-таки больше было тех, кто выбирал путь изгоев.
За 79 лет своей жизни Сергей Сергеевич Четвериков испытал взлеты признаний и низвержения в забытье, но генетики не оставил, объясняя это тем, что выбранное им направление в науке требует «постоянства и времени, которое надо особенно оберегать от внешних влияний».
Для генетика жизнь коротка, даже если он дожил до глубокой старости.
В научных библиотеках каталог его трудов насчитывает всего… 24 небольшие статьи. Не наберется даже на порядочный том. Ученики Четверикова утверждали, что написать он мог гораздо больше, но ученый старой формации, он закреплял на бумаге лишь то, в чем нисколько не сомневался. Он работал не торопясь, и это помогало избегать ошибок.
Барельеф С. С. Четверикова на здании биофака ННГУ.