Оружие скальда
Шрифт:
Теперь Ингитора поняла, что за страшная рана изуродовала ладонь Асварда, — это след от ожога божьего суда. Лицо ее страдальчески исказилось — ей была невыносима мысль о том, что она своим уходом из дома и дурацким вещим сном обрекла на такое страшное испытание как раз того человека, который был ей милее всех остальных.
Асвард понял ее чувства и помолчал.
— А заживало потом на диво хорошо, — продолжил он чуть погодя, выпустив из рассказа середину, и Ингитора была ему благодарна за это. — Так хорошо, что даже глупому пастуху Финну было ясно — боги меня оправдали. А Оттару хотелось совсем другого. И Торбьёрг-хозяйка
— Почему тебе?! Это он должен был уйти! — возмущенно воскликнула Ингитора. — Ведь боги тебя оправдали!
— Перед богами, флинна, свою правоту часто доказать легче, чем перед людьми. Мне было легче уйти. Мне было слишком тошно там. Если даже ты, флинна, ушла мстить за отца, зачем было мне оставаться? Ведь Оттар больше никуда не собирался. Он сказал, что ты первая нарушила ваш уговор и он больше ничего не должен.
— И без него обойдусь! — горячо воскликнула Ингитора.
— Вот и я так подумал! — спокойно подхватил Асвард. — И я пришел к тому, кто поможет мне рассчитаться с фьяллями за Гейра.
На это Ингитора не нашла ответа. Перед глазами ее встала утренняя картина гибели «Серебряного Ворона». И Асвард молчал. Может быть, и он думал о том же.
— Но ты говорил… — начала Ингитора. — Помнишь, тогда, над морем… Ты же говорил, что новой смертью прежней жизни не вернешь. Что платить стоит только жизнью за жизнь, а не смертью за смерть…
— Да, я так говорил, — бесстрастно подтвердил Асвард. И голос его был похож на груду земли и камней, похоронившую умершие слова и мысли. — Человек волен говорить все, что вздумается. Судьба и боги все поставят на свои места, как все должно быть, а не как нам захочется. Ты не возражала мне тогда, но в тот же день ушла, чтобы искать смерти в уплату за смерть. Видно, наши с тобой речи тогда были не слишком умны и стоили недорого.
— Это неправда! — Ингитора не могла слушать его, эти слова, произносимые так спокойно, казались ей ужасными. — Так не может быть.
— Так есть. Оглянись, флинна, вспомни, где ты находишься и как сюда попала. Мне этот страшный сон снится уже третий месяц. Значит, скорее всего, это и есть правда. Даже если тебе это не нравится.
— А тебе нравится?
— Я мог бы выдумать себе сон и поприятней. Но остается принять то, что дано богами. По крайней мере я так решил. А ты… Ты можешь попытаться придумать что-то еще. Ты, я думаю, гораздо сильнее меня.
— Я в этом сомневаюсь, — прошептала Ингитора, плотнее кутаясь в плащ и совсем забыв о куске хлеба, лежащем у нее на коленях. Сейчас она казалась сама себе слабой, как сухая былинка под копытами Ньёрдовых быков.
Бергвида она увидела только утром. Он был первым, кого она увидела, открыв глаза. Он сидел возле костра, один среди спящих орингов, и неподвижным взглядом смотрел в остывший угольный круг. Сейчас он казался спокойным, гораздо спокойнее, чем был вчера. То ли ночь в святилище помогла, то еще какие-то причины, которых Ингитора не знала, но сейчас его глаза были темны и равнодушны. От вчерашнего безумного огонька не оставалось даже искры, и Ингитора снова его не понимала.
Но поначалу все ее опасения были напрасны — Бергвид как будто забыл о ней. После еды оринги стали собираться в путь. Асвард успел шепнуть ей, что вся дружина отправляется в Усадьбу Конунгов. Откуда-то из леса
Бергвид ехал впереди, за ним ровным строем по три человека в ряд шла его дружина. При свете дня Ингиторе удалось более верно определить ее численность: здесь были не тысячи, как ей показалось вчера, а человек триста. Но и это было немало. Ее удивляло то, что Бергвид ехал прямо на стену густого ельника, где не виднелось ни одной тропинки. Как он проведет через лес такую большую дружину? Ингитора не очень-то прислушивалась раньше к рассказам о Квиттинге, но знала, что здесь почти нет дорог. Если бы к Усадьбе Конунгов вела хорошая дорога, то дружины ярлов, которых нередко посылали сюда конунги слэттов и фьяллей, давно бы обнаружили ее. Но даже само существование Усадьбы Конунгов подвергалось сомнениям. Похоже, Ингиторе суждено было стать первым человеком из приближенных Хеймира конунга, кто узнает правду. Но что ей даст это знание?
Когда до ельника оставалось не больше трех шагов, Бергвид придержал коня, поднял голову и пробормотал несколько слов. Ингитора не разобрала их, но внезапно увидела, что в стене ельника открывается просвет. Толстые черные стволы расступились, образовав проход, вполне достаточный для отряда. Бергвид первым въехал туда, лошадь Ингиторы сама шла за ним. Весь отряд быстро вошел в ельник. И никто не удивился. Выходит, Бергвиду Черной Шкуре покровительствуют не только морские, но и лесные хозяева! Вот почему он так неуловим! Ингитора вспомнила всадницу на волке, Дагейду. При этом воспоминании дрожь пробежала по ее спине. Лучше обходиться без подобного покровительства.
Эти мысли напомнили ей о Хальте. Где-то он теперь, хромой альв с белым огнем вдохновения в изменчивых глазах? Наверное, вернулся к себе в Альвхейм. Ингитора оглядывалась и понимала, что здесь, в дремучем и темном еловом лесу, где огромные чешуйчатые стволы стоят стеной, а темно-зеленые густые лапы почти не пропускают света небес, жителю Широко-Синего Неба совсем не место.
Изредка в ельнике встречались поляны, целые ряды заросших ям. Бергвид, как будто вдруг вспомнив об Ингиторе, показывал ей эти места, упоминая усадьбы и поселения, когда-то стоявшие здесь. При этом он называл и тех, кто разорил их, — Хеймир конунг, Торбранд конунг. Ингитора почему-то чувствовала себя виноватой во всем этом, хотя тогда ее еще не было на свете.
Изредка они видели над лесом маленькие дымки. Однажды она заметила маленькую усадьбу — две-три постройки, обнесенные земляной стеной. Крыши домов были покрыты дерном, а стены были так низки, что случайный взгляд мог бы принять их за холмики. Квитты научились прятаться. Ингиторе казалось, что в таких домиках должны жить не люди, а лесная нечисть вроде троллей. Не зря квиттов считают наиболее умелыми и недобрыми колдунами из всех двенадцати племен Морского Пути.
Незадолго до вечера ельник кончился, и отряд выбрался на открытое пространство. Оглядываясь, Ингитора не увидела просвета, из которого они выехали. Должно быть, колдовская сила снова закрыла ельник за спиной последнего оринга.