Оружие тотального возмездия (Не злите спецназ!)
Шрифт:
Командир отряда взглянул на Аппеля. Тот кивнул, поднял глушитель «винтореза», вышел на открытую часть двора и тут же опустил ствол, дважды выстрелив. Ему не пришлось стрелять через окна – дверь оказалась открытой, а топчан, на котором сидели часовые, стоял правее входа.
Аппель поднял руку и отошел к топчану, подав сигнал к ликвидации. Седов с Коноваловым вошли в террасу. Часовые лежали на топчане, казалось, обняв друг друга. На дощатый пол стекал ручеек черной крови.
Офицеры подошли к главной двери. Коновалов потянул
– Открыто…
– Начали, Юра!
Раскрыв сворки главного входа, спецназовцы вошли в большую, устланную дорогим ковром и совершенно лишенную мебели комнату. Седов указал заместителю на среднюю комнату, где должны были отдыхать телохранители хозяина дома.
– Понял, – прошептал Коновалов.
Спецназовцы подошли к комнате, прислушались. Во всем доме – тишина.
– Работаем, – сказал тихо Седов.
Коновалов распахнул дверь, и офицеры увидели от входа трех спящих на полу боевиков. Майор выстрелил два раза, капитан – один. Телохранители дернулись и застыли под одеялами.
– Теперь ты в кабинет, к Акбару, я в спальню Бурхона. И дай бог, чтобы с ним не было жены. Иначе придется валить обоих.
– Ничего не поделаешь, командир…
– Ладно, продолжаем!
Они вышли из комнаты телохранителей. Седов подошел к соседней, правой комнате, Коновалов – к левой. По сигналу офицеры одновременно распахнули створки. Раздались два почти одновременных хлопка. Седов и Коновалов закрыли двери, отошли к центру комнаты.
– Акбар в минусе, – доложил Пегас.
– Бурхон – тоже. Один оказался. Господь на нашей стороне.
– Уходим?
– Да, больше нам здесь делать нечего.
Офицеры направились ко входу, но остановились, услышав шум за спиной. Резко обернулись, направив стволы винтовок на шум, и увидели вышедшую из женской половины немолодую уже женщину в халате, с распущенными волосами и разбитым в кровь лицом.
– Стоять тихо! – приказал ей Седов.
– Этого нам только не хватало, – простонал Коновалов.
Седов подозвал женщину к себе. Она послушно подошла.
– Кто ты? – спросил ее командир отряда.
Женщина ответила на чистом русском языке:
– Байзо, старшая жена Бурхона. Вы убили моего мужа?
– Да… А вот теперь что прикажешь делать с тобой?
Но женщина словно не слышала майора:
– Убили? Хорошо!
– Что? – удивленно переспросил Седов. – Хорошо? Хорошо то, что мы убили твоего мужа?
– Вы не ослышались. Турсун давно заслужил смерть, и Аллах наконец наказал его.
– Интересно…
– Что вам интересно?
– Седой, у бабы нож, – вдруг воскликнул Коновалов. – А ну, брось тесак, женщина!
Старшая жена Бурхона отбросила нож в сторону:
– В нем больше нет необходимости.
– Почему ты не спала и вышла сюда с ножом?
– Чтобы сделать то, что сделали вы.
– Не понял… Ты хотела прирезать собственного мужа?
– Вы видите
– Понятно, – проговорил Седов, – внутрисемейные разборки… Но скажи, Байзо, ты ведь не могла не слышать, что в дом прошли посторонние.
– Я слышала все. Кроме выстрелов…
– Так какого черта ты вышла к нам? Ты понимаешь, что мы теперь должны убрать и тебя?
– Когда я шла убивать мужа, то решила покончить и с собой. Это лучше, чем смерть от камней. У нас женщин, посягнувших на мужчин, забивают камнями. Всевышний распорядился по-своему… Он не желал, чтобы я впала в смертный грех, оттого прислал вас. Мне недорога жизнь. Убейте меня, только прошу, сделайте это сейчас и так, чтобы я не мучилась.
– Вот ситуация, твою мать, – выругался Коновалов. – Чего-чего, а подобного просчитать мы не могли.
– Подожди, – бросил заместителю Седов и посмотрел женщине в глаза: – Ты могла бы начать новую жизнь. Скоро здесь, в Гермабаде, многое изменится, и ты обретешь свободу. Сможешь уехать в Душанбе; в конце концов, в другую страну…
– Но вы же сами сказал, что должны убить меня. Как свидетеля.
– Должны, но…
Слова Седова прервал Аппель, появившийся в дверях:
– У вас проблемы? – Тут он увидел старшую жену Бурхона. – Похоже, проблемы…
– Что по охране, Ганс?
– Ликвидаторы выполнили задачу. Ждем вас.
– Ступай к парням, мы скоро.
– Есть!
Аппель вышел во двор, недоуменно пожав плечами. Седов же повернулся к женщине:
– Да, мы должны убрать тебя, чтобы иметь возможность свободно уйти из кишлака. Но… если ты поклянешься своими детьми, что до рассвета не поднимешь шума, мы не тронем тебя.
– У меня нет детей. Был сын, но он умер; была дочь, но ее отдали замуж в Мургаб. Муж оказался ревнивым и убил мою Зайнаб, обвинив в измене, что не могло быть правдой. Просто Зайнаб хотела уйти от старого мужа, а тот… так что у меня нет детей, и клясться мне некем. И вам придется убить меня. Не теряйте времени, оно для вас сейчас на вес золота, если не дороже. Я прощаю вас. И всевышний простит, потому что вы всего лишь орудие в его руках. Орудие возмездия.
– Убивать тебя никто не станет, мы с женщинами и детьми не воюем. Но и рисковать не имеем права. Поэтому ты сейчас выпьешь таблетку и уйдешь к себе в комнату. Это снотворное на четыре часа. Проснешься, когда в кишлаке поднимется шум. И запомни: ты ничего не замышляла, ничего и никого не видела. Естественно, кто убил мужа, не знаешь. А потом – мой тебе совет, Байзо, – уезжай отсюда. У тебя еще все впереди. Жизнь – сложная штука, то черная полоса, то белая. Для тебя, уверен, черная полоса закончилась. Если, конечно, ты сама не захочешь ее продлить… – Командир отряда повернулся к заместителю: – Щадящий препарат!