Оружие Вёльвы
Шрифт:
Старуха подняла руку с посохом, и вопли стихли.
– Они здесь, мои духи, мои добрые друзья… – заговорила старуха из-под бахромы. – Я вижу их… много, много. Они готовы отвечать. Спрашивайте их.
– Я спрашиваю их и принуждаю властью Фрейи, соколиной невесты, – заговорила Бергдис, – отвечайте, находится ли Эйрик сын Алов по-прежнему на Зеландии?
– Да, он находится там, – еще более глухим и низким голосом ответила старуха, и этот голос был будто медвежья лапа – мягкая, но смертоносная, что коснулась живота Хольти прямо изнутри. – Он проводил зиму в усадьбе Сэхильд, вдовы Регинмода ярла, и сейчас еще он с нею, она не хочет его отпускать.
– Желает ли он сам покинуть
– Да, желает, ибо наскучило ему сидеть на одном месте.
– Желает ли он направить свои корабли сюда, в Свеаланд?
– Этого решения у него еще нет, хотя желание есть.
– Властью Фрейи, соколиной невесты, я приказываю и принуждаю: идите к Эйрику сыну Алов и вложите в его душу неодолимое желание к Середине Лета прибыть в Свеаланд, к Уппсале. Пусть он не знает покоя, пока не направит сюда свои корабли, пусть это желание сделает для него пресным и питье, и пищу, и женские объятия, пусть терзает его днем и ночью, в доме и под открытым небом, при солнце и при месяце, наяву и во сне. А я дам вам сил для этого, вырезав руны.
– Мы исполним твой приказ…
Бергдис сделала знак, и девушка с веснушками, Ингвёр, осторожно вынула посох из рук старухи. Стук прекратился, настала тишина.
– Духи ушли, – через несколько мгновений давящего безмолвия уже другим голосом произнесла старуха. – Я вырежу руны на кости сегодня в полночь подниму ее на шест. Не пройдет и трех дней, как Эйрик сын Алов почувствует неодолимое желание прибыть в Уппсалу к указанному сроку. Дело сделано, его не отменить. Передай сыну моему Бьёрну, чтобы он был готов. Духи не одержат победу вместо него.
– Но ты ведь поможешь конунгу, когда настанет час? – спросил Хольти; голос его поневоле дрожал. – Ты споешь заклинания, которые нашлют непогоду на его корабли, опутают его войско чарами бессилия, затупят его оружие?
– Я сделаю то, что мне по силам, – кивнула старуха, и голова сокола шевельнулась над ее лицом. – Но не забывай: у Эйрика сына Алов есть своя вирд-кона, и она одна сильнее, чем иные три.
– Но ведь не сильнее тебя! – воскликнул Хольти, будто вовсе не верил в такую возможность.
– Может, и не сильнее. Но пока она жива, моя победа не будет легкой.
Дорога от Уппсалы до Дубравной Горки занимала полный день, и сегодня Хольти уже не мог уехать обратно. Он остался ночевать, и уже скоро – когда старуха сошла с помоста и оттуда убрали сидение вёльвы, – в теплом покое подали ужин. Хольти посадили на самое лучшее место дальнего края, где располагались здешние работники и рабы. Как человек несвободный, он не мог делить пищу с хозяевами дома, но, как посланец и доверенное лицо самого конунга, мог рассчитывать на весь почет, возможный при его положении.
На стол поставили похлебку из рыбы и ржаные лепешки: благодаря щедрости конунга хлеб в этом доме не кончался ни в какую пору года. Из питья подали сыворотку. Появились четверо мужчин – здесь был муж Бергдис и двух ее сестер, а еще сын старухи Трудхильд. Тому, кто в каждый приезд сюда видел торжество женской ворожбы, мужчины казались здесь лишь гостями. Когда все поели и расселись у огня, Хольти увидел, что Ингвёр, сидевшая с краю, делает ему знак подойти.
Несмотря на усталость после целого дня в седле, Хольти повиновался не без удовольствия. Ингвёр весьма напоминала деву из зачарованного леса, и поговорить с нею было приятно. Когда она сняла накидку, стало видно, что красный тканый поясок охватывает тонкую талию, подчеркивая пышность груди и длину ног. Из украшений на ней сейчас было лишь ожерелье из мелких синих бусин, но и так она выглядела молодой королевой. При взгляде на Хольти ее красивое лицо
– Расскажи мне, какие новости в Уппсале? – с видом усталой королевы предложила Ингвёр.
На такой вопрос не ответишь в двух словах, и Хольти сел прямо на зеленые еловые лапы, устилавшие пол, – сидеть на помосте рядом с Ингвёр он не дерзал.
– Не тебе об этом спрашивать – ты уже знаешь самые важные новости грядущего лета, пока их не знает еще ни один человек на свете, кроме живущих в этом доме, – Хольти почтительным движением руки обвел женщин на помостах, занятых у огня вязанием или шитьем. Пряжа была уже спрядена за зиму, а ткать было слишком темно. – Важных новостей пока нет: ты сама понимаешь, зимой мало кто приезжает, и то не из дальних краев. Пока могу тебе рассказать, кто в Уппсале за зиму справил свадьбу, умер или родился. Вот к лету могут появиться новости более любопытные. Возможно, Эйрик сын Алов явится сюда со своими викингами и будет разбит войском конунга и его сына Олава.
– Может, он еще и не явится. Духи моей бабки сильны, но ведь у него есть своя вирд-кона – она может проведать о наших желаниях и задержать его на Зеландии.
– Я бы сказал, что на Зеландии его скорее задержит не какая-то старая вирд-кона, а вдова Рагнемода ярла, – лукавым видом заметил Хольти. – Она-то уж будет помоложе и покрасивее, а значит, обладает большей силой управлять желаниями мужчин.
– Ты чрезмерно дерзок для раба! – строго отчеканила Ингвёр. – Как ты смеешь сомневаться в силе нашей ворожбы!
– Разве я сомневаюсь? – Хольти высоко поднял свои подвижные, круто изогнутые брови. – Я сомневаюсь в силе вирд-коны Эйрика, а вовсе не вашей.
– Как будто ты что-то о ней знаешь!
– Откуда же мне знать! А вот вы могли бы что-нибудь о ней проведать, – Хольти показал глазами на старую госпожу Трудхильд, сидевшую на лучшем месте у очага, уже без соколиного убора и синей накидки. – Наверняка вы знаете всех женщин, способных на такие дела, а еще можете спросить духов.
– Если бы все было так просто, мы бы узнали и без твоих советов! – Ингвёр уколола его в плечо тупой костяной иглой, которой вязала чулок, и Хольти, хоть и поморщился, будто от боли, принял это скорее как знак благосклонности. – Но эту женщину Эйрик прячет, как… как будто в ней заключена его жизнь. Это так и есть. Она не просто его вирд-кона – она его «медвежья жена». Она хранит возможность призывать в него звериный дух Одина и возвращать ему человеческий облик.
– Надо же! Это, должно быть, очень сложные чары! Любопытно, как их творят?
– Я не знаю, – высокомерно ответила Ингвёр. – Мы умеем созывать духов и прясть нить судьбы, а разными непотребствами мы не занимаемся! Если та женщина умрет – Эйрик разом лишится удачи, и в первый же раз, как он попытается призвать дух Одина, безудержная ярость разорвет его изнутри.
– Ты уверена? – Хольти лишь чуть приподнял брови, и взгляд его в этот миг был лишен обычной насмешки.
– Разумеется, я уверена. Он обрел этот дух девять или десять лет назад, моя бабка давно все узнала. Кроме одного – кто эта женщина.