Оружие Возмездия

Дивов Олег Игоревич

А пока мы привинчивали "значки член ВЛКСМ", предъявляли наличие портянки и демонстрировали знание строевых приемов с оружием и без. Начищенные и отглаженные, мы маршировали и пели. Бегали кроссы и штурмовали полосу препятствий. Докладывали скороговоркой про миномет 2Б8 и самоходную базу СУ-100П. Дурили проверяющих как могли. И втайне надеялись однажды всем предъявить (и себе доказать в первую очередь) свою фантастическую крутизну.

Но даже та наша пушка, которую возили в Киев на показ — ну, помните, она еще с трейлера навернулась, —

до места не доехала.

На полпути отбросил копыта тягач.

ГЛАВА 4.

— Пойди клиренс принеси! — скомандовал Вася. — Он там, за минометом валяется.

Я замешкался.

— Клиренс, — повторил Вася. — Принеси. Ну?!

— Извини, — сказал я, — везде свои порядки. Понятия не имею, что здесь называют клиренсом.

— А по-твоему что такое клиренс? — прищурился Вася.

— Расстояние от нижней точки машины до земли.

— Образованный, сука, — заключил Вася.

И дал мне пендаля.

ТЕХНИКА НА ГРАНИ ФАНТАСТИКИ

трактат о сакральных артиллерийских приборах, секретных самоходных механизмах, тайных баллистических сущностях и поражающих воображение методах овладения ими, творчески переосмысленных бесстрашными солдатами и отважными сержантами Бригады Большой Мощности

Справедливости ради надо сказать, что с сержантом Васей Голинеем мы позже стали не разлей вода друзья, и многими знаниями по военной специальности я обязан именно ему. Хотя смысл ряда приборов был недоступен и Васе. "А хрен его знает, для чего эта хреновина, — говорил сержант в таком случае. И добавлял: — Думаешь, они сами знают? Да хрен там! Вот пойди, спроси у них. Потом мне расскажешь".

"Они" — это были те, кому положено знать.

В результате я так и не смог уяснить, зачем бывает теодолит. Отчего-то наши топогеодезисты окутали этот прибор завесой тайны. Про гирокомпас и курсопрокладчик они мне всякого наобъясняли, а как дойдет до теодолита — вдруг у них глаза мутнеют и голос садится.

Даже умница Тхя относился к теодолиту словно закоренелый язычник к самому уважаемому идолу.

— О-о… — рассказывал он мне про теодолит. — Это у-у…

Сакральный какой-то прибор. Когда солнце в зените, можно залезть под его треногу, усесться по-турецки, и макушка спрячется в тень. Сам видел. Может, он для этого?

Гирокомпас нужен чтобы уйти в радиомолчание. Потому что когда он крутится, ничего нельзя делать — чуткий очень инструмент. Даже ходить по броне, и то нельзя. Только спать можно. Далеко от рации, естественно. Если пропал экипаж на топосъемке, значит точно, когда отзовутся, то сонным голосом объяснят: не могли разговаривать, запускали гирокомпас.

А курсопрокладчик это умнейшая машина, которая иногда с непутевыми артиллеристами играет злые шутки. Функция его такая: ты едешь, а он за тобой записывает. Рисует на карте. Вот так

катались наши по Германии, делом занимались, снимали какие-то пути куда-то, потом завернули в пивную, а курсопрокладчик выключить забыли. Ну, он соответствующую загогулину на карте и изобразил. Начальство было в восхищении — надо же, сами на себя донос настрочили!

А есть еще железный ящик под названием ПУО, сиречь Прибор Управления Огнем. Это чтобы вычислителям жизнь медом не казалась. Как они заартачатся, сразу ПУО в руки — и вон из машины, на броню, на свежий морозный воздух. Да он и летом не подарок, этот ПУО, недаром к нему ремни присобачены для переноски на спине.

И не спрашивайте меня, что такое "метеосредний".

А если на лазерный дальномер навинтить линзу-усилитель и замерить расстояние до сидящей на заборе вороны — кранты вороне.

Он так делает — вжжжжж! — лазерный дальномер. И кранты.

Полезный продукт высоких технологий.

А в командно-штабной машине система омывателя лобовых стекол на десять литров, которой все равно никто не пользуется, потому что ездим мы "по-походному", когда механик из люка торчит, и значит, в этой системе можно такое забодяжить — у-у-у!!!

А сколько консервов, сигарет, конфет, самогона удается в кашээмке спрятать — о-о-о!!!

Не сердитесь на солдата, он воюет как умеет.

Когда американцы кладут свои продвинутые высокоточные бомбы куда попало, а то и себе на голову, я не удивляюсь. "Потери от дружественного огня" самая больная тема для военных всего мира. И самая засекреченная, пожалуй. А чего вы хотите: если у нас на учениях случались иногда чистые аномалии, то на реальной войне просто должен твориться реальный же бардак.

Докажите обратное ребятам из бригады, где один и тот же экипаж пушкарей дважды пытался подорваться на собственном снаряде. Один раз традиционным способом, второй — в извращенной форме.

Или вот случай типа "оно само приползло". Сидим на НП, никого не трогаем, передаем целеуказания. Все идет по плану. Мы своим: цель сто вторая, пехота укрытая, внакладку подавить, огонь! Они: рады стараться, бух! Над нами: фрррр! Мы: слава богу, пронесло… Спереди: хлобысь!!! Минотавр: надо же, опять попали, бывает же такое, господабогадушумать!!!.. Короче, нормальная работа артиллерии большой мощности. И вдруг на нашей основной частоте возникает какой-то "Днепр", отважно штурмующий высоту сто пять и пять.

— За мной! В атаку! — орет "Днепр" как резаный, уши вянут от него.

— Грёбаный ты несусветный Днепр! — кричит ему Минотавр. — Уйди с моей частоты к такой-то матери, чтоб тебя и так и эдак!

— Урррааа!!! — откликается "Днепр".

Я пытаюсь вызвать Минотавра по внутренней связи, но это дохлый номер. Встаю, из кормового отсека заглядываю в башню и вижу, как на Минотавре приподнимается шапка: лезут рога.

— Товарищ майор, разрешите перевести дивизион на запасную частоту!