Оружие возмездия
Шрифт:
Отряд всадников же, покинув растревоженный Сквирк, во весь опор помчался на восток, туда, где на обжитые людьми земли наползала громада зачарованного леса. На самой его кромке Антуан Дер Кассель полагал найти опытных проводников из числа стражников, расквартированных на заставах. Эти посты были разбросаны вдоль опушки чащобы, и служившие там воины слыли не менее опытными, чем те, что стерегли покой Дьорвика на юге. Это был последний оплот людей в тех краях.
Затянувшаяся погоня продолжалась, и о том, чем она завершится, не мог пока сказать никто. Отважные воины, для которых долг перед королем и присяга были превыше всего, и даже собственных жизней, не привыкли отступать и их решимость, боле похожая на безумие, могла сокрушить
Глава 5. Исчезающая надежда
Косые лучи не по-осеннему яркого и теплого солнца, вонзаясь в узкие проемы окон, забранных тончайшими пластинами горного хрусталя, разбивались мириадами сияющих искр, порождая причудливую игру света, когда касались колонн из искусно ограненного сапфира. Всякий чужак, гость, впервые оказавшийся здесь, без сомнения был бы поражен зрелищем, равного которому ныне невозможно было увидеть нигде более в целом мире.
Сапфировые глыбы, взметнувшиеся ввысь на три человеческих роста, подпирали свод из рубинов чистой воды, и трудно было поверить, что когда-то земля способна была родить такие самоцветы. Здесь, в этом непривычно пустом зале, были собраны сокровища, о которых нынешние владыки, наполнившие золотом и серебром, драгоценными камнями и слоновой костью, огромные подвалы, сокрытые под их величественными дворцами, и теперь мнившие себя самыми богатыми на всей земле, не могли даже и мечтать. Более того, почти никто из живущих ныне не ведал, что есть где-то такое чудо. Знали лишь гномы, хранившие память сотен поколений, но они больше молчали, лишь изредка предаваясь мечтам о том, как ступят в этот зал, изгнав нынешних его хозяев, окропив их кровью подножья колонн, и вернут сокровища, некогда принадлежавшие их великим пращурам.
Гномы терпеливо ждали, ибо терпение было одной из черт этого народа, иначе не сумевшего бы выточить свои города в цельных скалах или постичь все сокровенные тайны металлов и камня, из которого, по их преданьям, и был некогда рожден первый из их племени. Те же, кто ныне мог назвать себя хозяевами этого великолепия, для описания которого невозможно подобрать подходящие слова, давно привыкли к роскоши, перестав обращать на нее внимание, ибо алчность была чужда их природе, хотя чувство прекрасного и заставляло ныне, как и сотни лет назад, в трепете сжиматься их бессмертные сердца. Гостей же под рубиновым сводом не видели долгие века, и потому некому было завистливо восхищаться увиденным великолепием, восторженно закатывая глаза и невольно бормоча под нос проклятья.
Эльф, прежде рассеянно скользивший взором по янтарным плитам, которыми был выложен пол, поднял взгляд на тех, что предстали перед ним, на краткие минуты оставив свои посты. Он казался до неприличия юным, этот эльф, на челе которого покоился серебряный обруч, покрытый тончайшей гравировкой. Поступь его была легка, движения стремительны и быстры, и только глаза, лишенные жизни, точь-в-точь, как те самоцветы, что украшали этот величественный зал, выдавали его истинный возраст. Глаза существа, видевшего рождение этого мира, существа, которому успела наскучить его бесконечно долгая жизнь, с коей он, однако, не был готов расстаться по своей воле.
Те, кто в эти мгновения молча ожидали соизволения говорить, на первый взгляд казались столь же юными созданиями, и по сравнению со своим владыкой они действительно были молоды, пусть некоторым и довелось воочию видеть расцвет и закат Эссара, величайшей державы, созданной некогда людьми ради одной лишь цели — истребления всех тех, в чьих жилах текла другая кровь.
Хранившие почтительное молчание эльфы сидели лицом к лицу, забыв об окружающий их роскоши, не слыша звона оружия и криков, неразборчивых, но исполненных ярости и боли, что доносились снаружи, проникая сквозь кажущийся нерушимым камень стен.
В тронном зале эльфийской столицы собрался совет, с которым владыка Перворожденных хотел обсудить безрадостные
Армия людей подступила к столице И’Лиара, взяв прекрасный город в кольцо и непрестанно пробуя на прочность его оборону. Сейчас как раз наступило краткое затишье, и те, кто обычно находился на острие вражеских атак, те, благодаря кому еще жива была надежда, смогли прибыть к своему правителю.
— С севера, из Дьорвика, пришли плохие вести, — когда затянувшееся молчание уже стало угнетать, мрачно произнес Эльтиниар, размеренно вышагивая по залу, находившемуся в шпиле самой высокой и мощной башни в центре огромного города. — Отряд Гиара не смог найти Мелианнэ. Более того, они попали в засаду. Горячие головы неосмотрительно схватились с горсткой человечьих воинов, разворошив осиное гнездо. Докладывают, что против наших воинов люди подняли не менее тысячи солдат.
При этих словах короля те, кто присутствовал в тронной зале, многозначительно переглянулись. Что ж, эльфийские воины в очередной раз доказали свое мастерство, которое признали и люди, иначе с чего бы бросать в бой против горстки бойцов целую армию. Но горечь потерь была сильнее невольной гордости за своих братьев, ибо теперь каждая пролитая капля крови Перворожденного неумолимо приближала победу врагов.
— Это очень глупо с их стороны, — едва заметно дрогнувшим голосом произнес эльф в роскошных серебряных латах, ныне хранивших многочисленные следы ударов и царапины, оставленные вражескими клинками. Он был молод, не ликом, ибо никогда чела Перворожденного не коснется печать времени, жестокого ко всем иным народам. Но в глазах этого эльфа еще пылал огонь, он еще мог любить до беспамятства, и ненавидеть до безумия, не пресытившись жизнью. — Такой опытный воин, как Гиар, обязан был помнить о цели своего похода, не размениваясь по мелочам. Напрасная смерть, пусть и красивая. — Но сам воин, сказав это, поймал себя на мысли, что если ему суждено пасть в бою, то он хотел бы погибнуть именно так, окруженный несметными полчищами врагов, пусть даже точно зная, что обречен на поражение в этой схватке.
Разумеется, те, кто собрались в покоях правителя И’Лиара, не могли знать, что их братья все же исполнили свою миссию, пусть и не так, как ждали от них здесь, в столице Королевства Лесов. И король, и его рыцарь были правы, назвав гибель посланных в Дьорвик эльфов напрасной. Сейчас, когда на счету был каждый воин, когда враг мог выставить армию втрое, вчетверо большую, чем эльфы, гибель даже единственного бойца была утратой, могущей стать в будущем причиной тяжелого поражения. Однако горстка эльфов, неосторожно ввязавшись в бой с людьми, заведомо превосходившими их числом, смогли открыть путь Мелианнэ на восток. Стянутые к южной границе Дьорвика отряды стражи и армейские сотни, были переброшены как раз с восточной границы, откуда исстари люди не ждали угрозы, и там были оставлены лишь малочисленные заслоны, обойти которые, не потревожив, эльфийке и ее спутнику человеку не составило труда. Но, конечно, здесь, в сердце чародейских лесов державы эльфов, об этом никто даже не догадывался.
— Но ведь Мелианнэ еще на свободе, пускай и во владениях людей, — спокойным, не выражавшим абсолютно никаких эмоций голосом, заметил другой эльф, облаченный в длинный плащ и сжимавший в руках тяжелый деревянный посох. Его бритая голова, щеки и запястья были покрыты густой вязью татуировки. — Ей удалось проделать огромный путь, и теперь она приближается к границам королевства людей. Ее шансы высоки, но надеяться на успех миссии Мелианнэ всецело, не делая иных попыток улучшить наше положение, весьма опасно.