Ось
Шрифт:
— Потому что, как мне кажется, Лизе врут. Сама она интересуется Четвертыми из искренних побуждений. Но ее могут использовать. Зато, с другой стороны, она знает кое-что, что могло бы пригодиться Диане.
Томас помолчал, потом опрокинул залпом весь остаток пива и поставил бутылку на столик. Его испытующий взгляд живо напомнил Турку аналогичный взгляд Дианы.
— Ты оказался в довольно трудной ситуации, — сказал он.
— Я сам знаю, — ответил Турк.
— Может запахнуть жареным.
— Этого я и опасаюсь.
— Можно, я немного подумаю, прежде чем тебе что-то отвечать?
— Конечно.
— Ладно.
— Буду тебе очень признателен. Спасибо.
— Погоди благодарить, — сказал Томас. — Может, я ещё передумаю.
ГЛАВА 7
Лиза ехала по направлению к консульству, и тут приемник в машине произнес: «У вас новое сообщение».
— От кого? — спросила Лиза.
— Сьюзен Адамс, — ответил приемник.
Думая о матери, Лиза всегда вспоминала ее аптечку в углу кухни, с лекарствами на все случаи жизни, рассортированными по дням и часам. Антидепрессанты, сжигатели жира, профилактическое от болезни Альцгеймера (к которой, возможно, имелась предрасположенность и у Лизы)… Почасовая механика умирания.
— Прочитать, — сухо сказала она приемнику.
«Дорогая Лиза!».
Мужской голос в приемнике был совершенно бесцветным, и жизни в нем было не больше, чем в размороженной рыбе.
«Спасибо тебе за последнее письмо. Это немножко успокоило меня после того, что я видела в новостях».
Она заговорила о пепле, которым были все еще усыпаны улицы, из-за чего тысячи туристов спешили обратно к своим лайнерам, умоляя поскорее доставить их домой. Они приехали в Экваторию, рассчитывая увидеть пленительные экзотические пейзажи, а столкнулись с иным — в полном смысле слова иным, чему нет никакого дела до человеческих расчетов.
Точно так же, подумала Лиза, поступила бы и ее мать.
«Все, о чем я сейчас думаю, — как ты далеко, и почему ты так отдалилась от меня. Мне не хочется повторять тебе все, что я уже не раз говорила. И я не собираюсь касаться твоего расставания с Брайаном».
Сьюзен Адамс возражала против их развода так же страстно, как когда-то, по иронии судьбы, противилась их браку. Мать Лизы поначалу недолюбливала Брайана из-за его работы. В представлении Сьюзен Генетическая Безопасность сплошь состояла из бестолковых и бесчувственных людей вроде тех, что терзали ее после исчезновения мужа. «Лиза, ты не можешь выйти за чудовище!» — говорила она. Но Брайан оказался вовсе не чудовищем. Он приложил все усилия, чтобы завоевать доверие Сьюзен и развеять ее предубеждения, и вскоре сделался желанным гостем в доме. Он быстро усвоил главное правило, которого следовало придерживаться в общении с ней: ни слова о Новом Свете, о гипотетиках, о Спине и об исчезновении Роберта Адамса. Упоминание обо всех этих материях в доме Сьюзен Адамс приравнивалось к богохульству. Не в последнюю очередь поэтому Лиза с такой тревогой думала о предстоявшем отъезде в Экваторию.
Мать Лизы совсем потеряла покой, узнав, что Брайана посылают в Порт-Магеллан. «Вам нельзя туда ехать», — твердила она, словно Новый Свет был призрачным загробным царством, откуда еще никто не возвращался живым и невредимым. Ни за что, ни ради какой карьеры,
Конечно, это было не что иное как продолжающийся акт отрицания, насильственного изгнания из сердца тех событий, которые оно принять не может. Стратегия, которую давным-давно избрала для себя мать Лизы, ее личный громоотвод для скорби. Но именно это и возмущало Лизу.
Она ненавидела этот непроницаемый темный угол, в который мать загнала память об отце. От него не осталось ничего, кроме памяти, но память о нем невозможно было представить себе без его зачарованности всем, что связано с гипотетиками, без его любви к планете, с которой они соединили Землю непостижимыми воротами.
Сейчас бы он точно так же восхитился и этим пеплом, думала Лиза. Шестеренки и ракушки в пыли, частички величественной и таинственной мозаики…
«Я просто надеюсь, что последние события убедят тебя, что самое благоразумное сейчас — это вернуться домой. Лиза, если дело в деньгах, я могу заказать тебе билет. Я согласна, Калифорния уже не та, что прежде, но вид на океан из нашей кухни никуда не делся, и хотя летом жарко, а зимой штормит так, как никогда не бывало в моем детстве, — наверное, это пустяки по сравнению с тем, что сейчас переживаешь ты».
«Ты и понятия не имеешь, что я переживаю, — подумала Лиза. — Не можешь себе этого представить».
В полуденном свете американское консульство выглядело надежной крепостью добра, окруженной рвом и кованой железной оградой. За оградой кто-то посадил садик (разумеется, все растения были местного происхождения — привозить земные растения в Экваторию запрещалось, хоть этот запрет и не очень строго соблюдался). Пепел не пощадил его, но крепкие красные цветы, получившие в грубоватой таксономии первых поселенцев название «сучкины губки», устояли под грузом пепла. Стебли их напоминали лакированные палочки для еды, а листья — викторианские стоячие воротники, из которых выглядывали клочкообразные соцветия.
У дверей консульства стоял охранник. Плакат на стене предупреждал посетителей о досмотре на предмет наличия оружия, портативной электроники, открытых емкостей и бутылок. Для Лизы эта процедура была не нова — до развода она часто бывала в офисе Брайана. Она помнила это здание еще с юности, с тех пор, когда они жили в Порту всей семьей. Каким надежным и неприступным оно тогда казалось, с его огромными белыми стенами и окнами, похожими на амбразуры!
Запросив у Брайана подтверждение на вход, охранник вручил Лизе разовый пропуск. Она поднялась лифтом на пятый этаж. Там, в сердцевине здания, находился облицованный плиткой коридор без окон — настоящий бюрократический лабиринт.
Брайан встретил ее здесь и провел в знакомый кабинет, на двери которого висела лаконичная табличка: «УГБ 507». Вот уже сколько лет он внешне почти не менялся — в свои «давно за тридцать» выглядел все так же моложаво и щеголевато. Одет, как всегда, с иголочки, на лице загар — по выходным он обязательно совершал прогулки по холмам, окружающим Порт. Он натянуто улыбнулся Лизе. Его поза и жесты выражали крайнее неудовольствие. Лиза взяла себя в руки и приготовилась выслушать очередную порцию нотаций.