ОСА-12
Шрифт:
– Какого хрена?
– не понял он, скорчившись.
– Сначала вырубаешь меня станнером, теперь прогоняешь, как сопливого школьника, когда взрослые тети и дяди хотят перепихнуться?
– Твою мать, Кэннон, - прошипела Хейс с раздражением.
– Если бы я не читала твое личное дело и не знала бы, за что тебя выперли из Академии МВО, то решила бы, что все дело в твоем длинном языке. Мне велено доставить тебя Призраку и доставить живым, но это не значит, что я не могу засунуть тебя в смирительную капсулу, заклеив предварительно рот. Не знаю, как у тебя обстояли дела с субординацией в гребанном Альянсе, но в “Цербере” не любят болтунов. Любят, когда выполняют приказы. Так что заткни свою пасть и вали отсюда!
Молодой человек пробуравил её тяжелым взглядом
– Да пошла бы ты в задницу, Криз, - пробормотал он, явно задетый упоминанием про его исключение из академии и тот малоприятный факт, что об этом услышали другие.
– Если в “Цербере” все бабы настолько стервозны, стоит задуматься, все ли у вашего Призрака в порядке с тем, что в штанах. Пошли, Бол.
Почти грубо схватив хакера за шкирку, Кэннон потащил его в рубку. И, как и полагалось, задраил люк со всеми причитающимися резкостью и хлопком.
– Ты, “Цербер” и он, - заметил Тулус, кивнув головой в сторону ушедших.
– У тебя получится долгая история, стрела.
– Действительно, - вздохнула Хейс обреченно.
– Но давай сначала начнем с твоей.
***
Рассказ Тулуса поражал до глубины души. Хотя бы уже тем, что начался он ни где-нибудь, а на космическом корабле Альянса Систем.
– Я очнулся в медицинском блоке на военном фрегате, - начал турианец.
– “Азенкур” - так он называется. Сейчас это название знает каждый второй в связи с событиями так называемого среди людей Скиллианского Блица. Но тогда это было просто судно, патрулирующее Марс, под командованием некоего капитана Эдвина Румена. Как я слышал, сейчас он уже мертв, к сожалению. Погиб как герой Альянса при битве за Элизиум. Этот человек был… хорошим. Одним из лучших. Я, если честно, стрела, думал, что мне крышка пришла, там, на Марсе. И был даже к этому готов, когда вызвался прикрывать ваш отход. И тут очнулся на “Азенкуре”. Более того, меня подлатали и относились ко мне не как к арестованному, а как к обычному гражданскому! Чуть позже я узнал от самого капитана Румена, когда он пришел поговорить, что я был представлен экипажу в качестве научного сотрудника Марсианского комплекса, нуждающегося в срочном лечении и восстановлении, а в самом комплексе якобы не хватало необходимого для этого оборудования. Конечно, это все ложь. Кто я на самом деле, что случилось на Марсе и то, что я вообще остался жив - правду об этом знали лишь сам капитан, доктор, старпом и несколько человек из десантной группы.
Поначалу, пока восстанавливался, я полагал, что вот-вот заявятся альянсовцы с оружием в руках и запрут меня в какой-нибудь камере, а потом учинят допрос. Но проходило время, никто не приходил. Разумеется, меня не выпускали из медблока, а перед дверью дежурили “денно и нощно”, - по старой привычке, употребив человеческий фразеологизм, Тулус довольно усмехнулся, - два охранника. Мне запрещено было покидать блок и шляться по судну, разговаривать с кем-то из экипажа, кроме доктора Малон - так звали врача. Красивая женщина. Уж я-то, как вы помните, в этом разбираюсь, - усмехнулся Тулус, указав пальцем на свою оторванную жвалу.
– По её словам, экипаж полагал, что я все еще в тяжелом состоянии и поэтому не выхожу, а охранники возле дверей - это якобы для безопасности.
Не знаю, как Румену удавалось избегать вопросов и удавалось ли, но два месяца я провел на “Азенкуре” в качестве “научного сотрудника”. При этом капитан лишь пару раз наведывался ко мне. Его так и подмывало расспросить меня о том, что произошло на Марсе. Я видел это по его глазам: он хотел знать правду и в то же время не решался услышать её. Но он так и не задал ни одного вопроса, сдерживался, уж не знаю почему. И вот, когда я уже полностью окреп, Румен сообщил, что готов высадить меня, где я пожелаю. На мой вопрос, хочет ли он узнать все-таки правду, ведь это было меньшее, что я бы мог сделать в качестве благодарности за столь неожиданный подарок, он ответил примерно следующее: “Сначала очень хотел. Даже вопреки совету одного человека не совать свой нос туда,
“Перевод на Элизиум?” - выдвинул я догадку, поскольку слышал от доктора Малон об этом.
Он как-то странно улыбнулся и посмотрел на доктора, и тут я все понял. Румен, кажется, был влюблен, и это уберегло его от желания рисковать своим экипажем ради того, чтобы поворошить грязное государственное белье. Тем более, он прекрасно сознавал, что наступать на пятки важным шишкам - себе дороже. Короче говоря, чем меньше знаешь, тем крепче спишь.
– Тулус, ты просто ходячая энциклопедия земных словечек, - улыбнулась Хейс, сев на стул.
– А то, сама знаешь почему, - ответил турианец с некоторой грустью.
– И вот я жив и на свободе. Сразу же попытался узнать, что случилось с вами. Вернулся на Камалу и там уже нашел Ниро, запивающего горе в каком-то баре. Он сначала было решил, что видит призрака, шарахался от меня, но я ему быстренько дал по морде и все объяснил. Тогда и узнал, что ты… мертва.
– Якобы мертва, - съязвил Ниро, закинув ноги на стол.
– И тогда, стыдно сказать, - продолжал Тулус, - моя выдержка дала трещину, и мне захотелось напиться. Я, конечно, ожидал худшего, но все-таки надеялся на то, что вы выберетесь. Ты, Ниро и этот паренек. “Стрелы” всегда выбирались. Узнав же горькую правду, не смог сдержаться, печально закончив многолетнюю “алкогольную голодовку”. Словом, надрались мы с Ниро в тот вечер знатно. И именно в тот момент, когда мы заливали горе спиртным, нам пришла гениальная идея отомстить. Первым в списке указали Солема…
Хейс тяжело вздохнула. Как неприятно сознавать, что её друзья совершали глупости, в то время как она, живехонькая, даже не нашла в себе силы, чтобы послать весточку. Но она была зла и опустошена в этот период, почти сломлена чувством вины за то, что подставила их, и не смогла да и не хотела показываться на глаза Ниро. К тому же, Хэнк пристально следил, дабы она оборвала все контакты с прошлым. Он занимал её день с раннего утра до позднего вечера чем угодно: тренировкой памяти, изучением сложных технических схем, тактикой ведения боя, реабилитацией сраставшихся костей и многим прочим, - не позволяя ей остаться наедине со своими мыслями. И она не стала сопротивляться, разрешив вербовщику заботиться о ней. Впервые в жизни о ней заботились целиком и полностью. А теперь Хэнк исчез. Но вот из мира мертвых явился Тулус.
Что там говорил Хок про Вселенную? Бедняга, кажется, верил, что все не случайно и сама Вселенная направила его на Марс. И где теперь Хок?
– Мы с Ниро знали, как его достать. И попытались прикончить. Увы, не повезло, - рассказывал Тулус.
– Скользкому подонку удалось избежать пули, а мы вляпались по самое не хочу. Меня схватили. Ниро удалось сбежать.
Не буду описывать все прелести общения с Солемом, но вот это, - турианец указал на свой сломанный гребень, - осталось после. Турианские духи славно надо мной поиздевались: я избежал смерти и меня поставили на ноги “враги”, но снова попался и меня покалечили те, которых когда-то я называл “своими”. Это была огромная ошибка: только получив свободу, лезть в неприятности, чтобы снова оказаться в кандалах.
– Это точно, - фыркнул пилот.
– А Хестром Криз в это время работала на нового босса и ублажала его в постели.
– Заткнись, Ниро, - огрызнулась Хейс.
– Мне тоже пришлось не сладко. Я думала, Тулус мертв. А то, что я не захотела связываться с тобой - может, тут уже проблема не во мне, как считаешь?
Мужчина снова фыркнул, на этот раз чуть злее.
– Да уж, печально видеть, что от нашего единства остался лишь пепел, - с грустью констатировал Тулус.
– Словом, я оказался в “Чистилище”. Солем так боялся за свою шкуру и вместо того, чтобы убить меня и таким образом развязать руки Ниро, запрятал меня в самую охраняемую и опасную в галактике тюрьму, даже платил ежемесячно за мое содержание. И все только ради того, чтобы припугнуть Ниро и обезопасить себя от новых покушений.