Осада
Шрифт:
Но сражение не было закончено, оно только разгоралось с новой силой. Понесшее неожиданно большие потери, обескураженное страшным отпором, королевское войско отступило от вала и частокола. Там, на ровном пространстве в огромном проломе стены офицеры сумели перестроить своих солдат, сомкнуть поредевшие, но все еще многочисленные по сравнению с защитниками города ряды, и повели их в новую атаку.
Ожесточение с обеих сторон все нарастало. Обороняющиеся были оттеснены к частоколу, но, зацепившись за него, вновь смогли дать неприятелю достойный отпор. Ров и вал с частоколом были выгнуты подковой, края которой упирались в пролом стены между Свинарской и Покровской
Воевода князь Шуйский опустил подзорную трубу, не глядя передал ее стоящему позади него стремянному. Тот подхватил драгоценный оптический прибор, бережно уложил в деревянный, обитый изнутри черным бархатом футляр.
– Бояре! – спокойным и ровным голосом безо всякого пафоса обратился воевода к окружавшим его военачальникам. – Настал решающий час. Наши ратники и ополченцы у частокола бьются из последних сил. Во врата Свинарской башни вливаются все новые и новые вражеские толпы. Вскоре они захватят башню, и уныние ослабит наши ряды. Так поспешим же на вал, и встретим опасность вместе с людом своим, как и подобает православному воинству.
Не дожидаясь ответа на свою речь, князь Шуйский почти бегом принялся спускаться вниз, где его и бояр уже ожидали оседланные кони и отряд отборных княжеских дружинников в триста сабель – последний резерв осажденного Пскова.
Бояре и дружинники вскачь пронеслись по пустынным улицам города, за несколько минут преодолев расстояние от детинца до вала возле Свинарской башни.
Князь спешился на ходу, бросил поводья стремянному, принял у него золоченый шелом с роскошным плюмажем из белоснежных перьев.
– Василек! – крикнул он начальнику своей дружины.
– Я здесь, князь! – молодой статный витязь в ослепительно сверкающих латах подбежал к воеводе.
– Построй дружину за валом. В атаку пойдешь только тогда, когда… Ну, ты меня понял. Не раньше, не позже, что бы ни случилось! Атакуй в две шеренги, в ряды неприятельские не врубайся, как обычно, а вытесняй. Больно уж их много, отрезать от пролома нельзя: все равно сомнут. Оставим им путь к отступлению. Даст Бог – прогоним, и то ладно! Исполняй!
– Слушаюсь, князь! – Василек на миг вытянулся перед воеводой, затем резко повернулся и побежал к своим дружинникам.
– Ну что ж! Пошли, бояре! – Князь Шуйский вынул саблю из ножен и неспешно взошел на вал.
Первыми воеводу и его свиту увидели водоносы – женщины и дети, находившиеся позади войска, поившие ратников и помогавшие раненым.
– Князь с боярами! – выкрикнул звонкий девичий голос, перекрывший на миг шум битвы.
– Воевода здесь, с нами! – пронеслось по рядам изнемогавших ратников.
– Не робей, братцы! Бог не оставит чады своя! Навались всем миром на супостата! – Голос князя привычно и уверенно гремел над полем боя, его белоснежный плюмаж уже развивался в передних рядах, за частоколом, где с невиданной
Внутри Свинарской башни тоже кипел бой. Конечно, оборону столь важного стратегического объекта держали не ополченцы. С атакующими башню отборными жолнерами и гайдуками, за щедрую награду вызвавшимися выполнить одну из ключевых задач штурма Пскова, бились государевы стрельцы, причем тоже лучшие из лучших, то есть разведчики. Сражение на узких лестницах и переходах в тесном пространстве башни неизбежно распадалось на множество отдельных схваток. Понятно, что именно разведчики, которым зачастую приходилось в одиночку сражаться с численно превосходящим противником, наилучшим образом были приспособлены именно для такого боя. И еще у лихих стрелецких разведчиков – любимцев воеводы князя Шуйского – была в этом бою особая задача, которую им накануне поставил лично сам князь в обстановке строжайшей тайны.
Разведчики бились умело и отчаянно. Но и жолнеры с гайдуками, специально отобранные для захвата башни, тоже не были питомцами приюта для убогих и увечных. Стрелецкие разведчики постепенно, шаг за шагом, отступали под их напором снизу вверх, сдавая ярус за ярусом, вынося из схватки раненых товарищей. Это был железный закон разведки: раненых ни при каких обстоятельствах не бросать! Именно этот, навсегда впечатавшийся в плоть и кровь и ставший безусловным инстинктом любого разведчика закон был одной из причин, по которым воевода доверил оборону Свинарской башни именно им. Князь Шуйский был уверен, что при любом развитии событий разведчики будут спасать раненых, а не оставят их на занятых неприятелем этажах башни.
Судьба Пскова – северо-западного форпоста государства Российского – решалась сейчас на валу и в извилистых внутренних стрелковых галереях Свинарской башни. Чаши весов судьбы замерли в хрупком равновесии, ожидая, кто готов бросить на них больше сил и жизней. Все русские люди, от мала до велика, встали на защиту родного города. Женщины и дети непрерывно подносили уставшим защитникам вала воду, выносили с поля боя и перевязывали раненых, а иные, схватив коромысло, топор или что иное, подвернувшееся под руку, вставали в ряды ополченцев вместо своих мужей, сыновей и отцов. Воевода князь Шуйский со всеми боярами бились в первых рядах псковской рати.
И лишь двое сильных, здоровых и хорошо обученных русских дружинников не принимали никакого участия в этой ожесточеннейшей битве. Михась и Желток сидели, вернее – полулежали на верхней открытой площадке Свинарской башни, с комфортом расположившись на мешках с соломой, предназначавших в обычных обстоятельствах для отдыхающей смены караульных. Оба дружинника были в полном вооружении, при саблях, ножах, бомбах и пистолях. На поясе у Михася была даже приторочена дополнительная пара двуствольных пистолей. А еще на груди у каждого на плечевом ремне висел свернутый колечком фитиль. Такая деталь амуниции раньше, да и теперь использовалась при стрельбе из фитильных ружей и аркебуз. Но в поморской дружине давным-давно перешли на мушкеты с кремниевыми замками.