Осажденная крепость. Нерассказанная история первой холодной войны
Шрифт:
Публика аплодировала.
Из театра Врангель пошел в гостиницу «Палас» поужинать.
Как только он вошел, зазвучали крики «Ура!», оркестр заиграл туш, и все встали. Врангель занял единственный свободный столик, и сразу же к нему потянулись с бокалами чокаться. Знакомые и незнакомые люди расспрашивали его о положении на фронте, поздравляли с победами. Врангель был невероятно популярен.
Но когда весной 1920 года барон принял под командование белую армию, в его распоряжении оставался уже только полуостров Крым. Петр Николаевич сознавал, что его
— Почти нет никаких надежд на дальнейший успех добровольческого движения. Армия разбита, дух пал. Оружия почти нет. Конница погибла. Финансов никаких. Территория ничтожна. Союзники ненадежны. Большевики неизмеримо сильнее нас и человеческими ресурсами, и вооруженным снаряжением.
Армия Врангеля была слишком слаба, чтобы противостоять красным. Численность белых была невелика — сорок одна тысяча штыков, семнадцать тысяч сабель, около тысячи пулеметов, двести пятьдесят орудий, девятнадцать бронепоездов, девятнадцать танков, двадцать шесть бронеавтомобилей и тридцать четыре самолета.
В истории утвердилось представление о том, что построенные под руководством французских и английских инженеров укрепления превратили Крым в неприступную крепость. Это не так. В ночь на 8 ноября 1920 года части Красной армии обошли укрепленный перекопский вал через Сивашский пролив. К концу дня заняли Литовский полуостров и зашли в тыл к белым войскам. В ночь на 9 ноября, боясь окружения, белые отошли. Иначе говоря, бои шли всего одни сутки.
10 ноября сопротивление белых практически прекратилось. Врангель принял решение эвакуироваться. Союзники предложили принять белую армию и всех, кто бежит от большевиков, на территории разгромленной в Первую мировую Оттоманской империи.
«Холодно! — вспоминал один из тех, кто прощался тогда с Россией. — Дико завывает ветер, он то утихает, то с новой страшной силой бьет в лицо, проникая в самую душу, от его диких завываний и на душе становится пусто, тоскливо. Вокруг поля, поля, они набухли от нескончаемого осеннего дождя и стали какими-то черными и грустными. Почему все так тоскливо, почему? Потому что мы — сыны могучей России — покидаем свою дорогую Родину. Под копытами конницы хлюпает грязь, моросит дождь, впереди, во главе штабного конвоя, бьется изорванный флаг. Прощай, дорогая Родина!»
Командование белой армии мобилизовало весь флот для вывоза не только военнослужащих, но и пожелавшего эмигрировать гражданского населения. Но, понимая, сколь тяжкой будет жизнь на чужбине, всем уже погрузившимся на борт было предложено еще раз подумать, действительно ли они хотят покинуть Россию. Самоходная баржа обошла все суда, решивших остаться забрала и доставила на пристань.
Последние суда ушли из Крыма на рассвете 15 ноября. После этого полуостров оказался в полной власти Красной армии, и началось массовое уничтожение белых офицеров, которые не решились покинуть родину.
Расстрел был идеей Сталина. Он заранее предупредил Москву: «Приказ о поголовном истреблении врангелевского
Белая армия потерпела поражение. Ее остатки покинули Россию и эвакуировались в Турцию, занятую войсками союзников. Казачьи части были отправлены на остров Лемнос и на французский берег Мраморного моря — в Чаталджу. Пехотные части (корпус генерала Кутепова), кавалерийский корпус генерала Барбовича и артиллерия расположились на полуострове Галлиполи. Гражданские беженцы разместились в окрестностях Константинополя и в самом городе — в казармах и общежитиях…
Французы, правда, несколько месяцев кормили покинувшую страну русскую армию. В возмещение долга Франция получила корабли, на которых эвакуировались войска Врангеля.
«В Галлиполи была осень, — вспоминал один из солдат белой армии, — шли дожди, и приходилось спать на земле, так как палаток еще не было. Голод, холод, слякоть и многое другое. Наш лагерь расположили в семи верстах от города, в долине «Роз и смерти», так называли ее англичане, которые не выносили лихорадки, укусов змей и скорпионов, которых здесь было множество».
В результате двух революций и Гражданской войны за границей оказалось минимум два миллиона человек, которых разметало по всей Европе. Русская эмиграция поделилась на тех, кто пытался продолжать войну против большевиков, на тех, кто решил с ними примириться, и на тех, кто просто влачил тяжкое существование далеко от родины.
Военная эмиграция составила примерно десять процентов покинувших Россию — около двухсот пятидесяти тысяч человек. Пока войска располагались в Турции, армия еще существовала и подчинялась генералу Врангелю. Потом, когда все сняли погоны и пытались устроиться на чужбине, войсковые формирования сохранялись лишь формально и больше походили на клубы ветеранов.
Но советское руководство исходило из того, что эмиграция представляет собой военную силу, которая готовится к новой интервенции. Заместитель Дзержинского в ведомстве госбезопасности Вячеслав Рудольфович Менжинский разработал тактику выманивания врагов из-за рубежа. Главная задача состояла в том, чтобы завлечь в Советскую Россию и уничтожить руководителей белой эмиграции.
Летом 1924 года заманили в Москву Бориса Викторовича Савинкова, которого считали чуть ли не самым опасным и непримиримым врагом советской власти. Менжинский получил редкий по тем временам орден Красного Знамени.
Борис Викторович Савинков — знаменитый террорист. Дворянин, член Боевой организации партии эсеров, он организовал убийство министра внутренних дел и шефа жандармов Вячеслава Константиновича Плеве и великого князя Сергея Александровича, московского генерал-губернатора и командующего войсками округа. Савинкова поймали и приговорили к смертной казни. Он бежал из страны. За ним следило около сотни агентов заграничной агентуры департамента полиции. Но помешать его террористической деятельности царская полиция не смогла.