Осажденные камнем
Шрифт:
— Пресвятая Мать морей, — сказал он, сжимая холодную рукоять меча, — мы не можем просто ждать, пока они сокрушат нас.
— Согласна, — сказала Лила. — Давай спустимся и не дадим им подняться выше.
Она перепрыгнула из их укрытия на узкий уступ, который вел к грузовой платформе. Эта опора и в нормальных условиях была не слишком надежной.
— Лед... — ахнул Бэннон.
— Лед не везде. Выбирай участки голой скалы и иди за мной к тем лесам. — Она подняла на него взгляд. — Или хочешь остаться и смотреть, как я сражаюсь в одиночку?
— Я буду сражаться
Ильдакарцы высунулись из защищенных туннелей, выдыхая пар в леденящий воздух. Они удвоили усилия, швыряя во врагов все, что могли найти. Три одаренных дворянина на вершине утеса вернулись после резкой волны магии переноса и теперь посредством дара откалывали ледяные обломки и швыряли вниз. Бэннон не понимал, почему Деймон и Квентин не отреагировали на объявленную тревогу. Ильдакар нуждается в этих могущественных волшебниках!
Заклинание переноса сделало свое дело, и песчаник быстро нагревался под ярким солнцем. Все было затянуто пеленой тумана, словно дымом. Бэннон увидел, как по меньшей мере десять норукайцев поскользнулись и с криками упали, но большая часть продолжала двигаться вверх. Возглавлял атаку самый крупный норукаец: с костяными шипами, вживленными в плечи, и железными пластинами, имплантированными в кулаки. Его сопровождал похожий на паука альбинос, кожа которого была сплошь покрыта зажившими укусами.
— Мой Скорбь, король Скорбь! — закричал странный человек, суетливо поднимаясь и находя крошечные уступы. — Холод, снег, лед! Я говорил тебе, что видел это. Холод, холод!
Норукайский король посмотрел на него сверху вниз.
— Ты был прав, Мелок, но еще ты видел победу. Меня не волнует лед. Я хочу Ильдакар.
Бэннон спрыгнул на деревянную платформу для подъема и спуска ящиков. Закрепленная на утесе платформа совсем промерзла, поддерживающие ее канаты стали твердыми как железо. Она была достаточно широкой, чтобы занять позицию. Лила приземлилась рядом, и теперь они вдвоем смотрели, как к ним приближаются норукайцы. Юноша приготовился, чувствуя, как гнев разгоняет кровь. Он вынул из ножен Крепыша и встал в боевую стойку. Лила улыбалась, сжимая в руках короткий меч и кинжал. Она плюнула во врагов.
— Норукайцы, может, и уродливее солдат Утроса, но убивать их будет проще.
Звуки битвы становились все громче по мере того, как налетчики карабкались по скалам к погрузочным платформам и уступам, разбросанным по утесу. Трое защитников на узкой деревянной площадке — Бэннон узнал в них молодых маляров, которые вносили последние штрихи в руну Эльзы, — сражались палками и ножами. Их платформа стояла на пути к главному входу в тело скалы. Они били по цеплявшимся за платформу рукам, но противник подавлял их числом.
Один из юных бойцов получил удар мечом в бок, и норукайка сбросила его тело с платформы. Еще двое налетчиков перелезли через ограждения. Оставшиеся двое парней орудовали кинжалами, отрубая пальцы норукайцев, и трое налетчиков сорвались, разбившись насмерть. Но этого было недостаточно. Еще шесть
— Я больше не могу ждать! — простонал Бэннон.
Он покинул безопасную платформу и спустился по скользкой лестнице, даже не замечая высоты. Приземлившись на следующую площадку, он добрался еще до одной платформы, прикрепленной к утесу. Лила следовала за ним.
Король Скорбь и его уродливый белый компаньон лезли наверх, отбивая атаки защитников. Бэннон увидел его и понял, что это главарь мерзких работорговцев.
— Я убью тебя, король Скорбь! — крикнул он.
Правитель Норукайских островов посмотрел на Бэннона, как на насекомое, и ухмыльнулся ртом с ужасными шрамами. Он изменил траекторию и направился к платформе, где стоял готовый к бою молодой мечник. Кожа Бэннона была мокрой от пота. В его сердце пылал огонь, и он ничего не боялся.
Доски платформы все еще были скользкими.
Игнорируя холод и коварный лед в скальных трещинах, Скорбь полз по утесу словно жук. Нацелившись на Бэннона, он пробирался по высеченной в камне тропе, ступени которой были слишком узкими для его ног.
Бэннон вспомнил, как норукайцы пытались схватить его, когда он был еще совсем мальчишкой. Как тащили его к длинной лодке, как бедный Ян... Потерянная жизнь, полная мучений. Еще он подумал о том, сколько налетчиков убил в бухте Ренда. Ему не терпелось убить еще больше — здесь и сейчас.
— Берегись, мальчишка! — Лила спрыгнула на платформу рядом с ним.
Он услышал кряхтенье откуда-то снизу, повернулся и увидел здоровенного норукайца, висевшего на краю платформы и тянущего руку, чтобы схватить его. Норукаец широко раскрыл разрезанный рот, и Бэннон яростно ударил его пяткой в нижнюю челюсть. Плоть разорвалась, мышцы лица не выдержали, и челюсть оторвалась. Мужчина забулькал, его язык свисал из открытого горла, как сырой кусок мяса. Размахивая рукой, налетчик уцепился за ногу Бэннона, но юноша снова нанес удар — на этот раз в лоб, — и мужчина сорвался.
Еще двое карабкались к ним по скале, и Лила атаковала их коротким мечом. Король не позабыл о вызове Бэннона. Он приближался, а следом семенил бледный шаман. Ухватившись за край платформы, король подтянулся. Бэннон взмахнул Крепышом, но Скорбь заблокировал удар стальным наручем на мускулистой руке. Брызнули искры. Скорбь крякнул от силы удара, а потом издал вызывающее змеиное шипение. Он перебрался с замерзшей каменной тропки на деревянную площадку и выпрямился.
У короля был массивный грозный клинок, который Бэннон не поднял бы и обеими руками, но норукаец держал оружие одной. Он потянулся к юноше, но тот по широкой дуге ударил Крепышом. Король отпрянул, и клинок едва разминулся с его широкой грудью.