Шрифт:
Юрий Ершов
Осечка
Жуткая тишина. Ночь доковыляла до середины. Становится чертовски прохладно. Давно пора смываться отсюда. Вот и бутылка предупреждающе булькает: увы, виски заканчивается. А с ним и мое терпенье.
Тоже мне - дежурный. Снимаем фильм "Идиотские причуды богатеев". Миллионер Крис Аут в роли сторожа бассейна. Потрясающие декорации. Я бы даже сказал жизненные.
Ничего глупее себе представить невозможно. Рядом мой собственный особняк: уютно, тепло, виски - сколько хочешь. Сам же хозяин сидит среди цветов на клумбе в обнимку с дурацкой метелкой. Боится отлучиться с поста хотя
Противная болонка осталась от прежнего хозяина, который в псине души не чаял. Это прежний хозяин построил дом, разбил парк, натыкал коллекционных деревьев. Со странностями был прежний хозяин. Говорят, он мог просидеть в джакузи, аквариуме или фонтане целый день напролет и любимца своего четвероногого приучил к воде.
Впрочем прежний хозяин - это тоже я... Вроде как.
Живность в доме я тоже уважаю. Тут у меня охрана, рота слуг и личный доктор мистер Фергюсс. Он все караулит, чтоб я виски не лакал, да жевал кислые таблетки. Как услышит мистер Фергюсс "виски", так несется ко мне с диким воем. Крис Аут тоже не дурак: таблетки я выбрасываю в окно, а выпивку прячу в секретных местах.
Только это все не война. Война у нас с Элмом. Не собака, а русалка какая-то.
Куда не глянешь - везде мокрые следы. Во всех фонтанах, водопадах, канавах и лужах плавает собачья шерсть. Всюду этот пес - фыркает, лает, норовит вцепиться в штанину. Что ему от меня надо?!
Приставаний к себе я не люблю. Я человек нежадный. Но очень обидчивый. Купайся в моем бассейне хоть целый день, пей мое виски и заглядывай в секретный сейф - я и ухом не поведу. Однако гавкать на меня и фыркать не стоит.
Вот потому война и началась. Недоспишь, недоешь, и самое страшное - иногда недопьешь. Элм оставил все другие собачьи радости и старается меня разозлить. Я взялся за метелку, целыми днями валяюсь под сиреневыми кустами, а на ночь перебираюсь в клумбу...
Запутал, да? Тогда слушайте с самого начала, как достались мне миллионы и кто был прежний хозяин собаки по имени Элм.
*********
Крис Аут не всегда был миллионером, сторожем бассейнов и яростным врагом болонок. Всего семь лет назад имя Криса Аута приводило режиссеров в восторг. Классный я каскадер был. Меня вечно приглашали замещать актера Бруса Улисса. Он на самом деле даже ходить не может - пузо по коленкам бьет. Во всем мире знают мои кошмарные трюки в кассовом супербоевике "Золушка из преисподней". Там я замещал Шина Ковентри, который снимался еще у братьев Люмьер в "Агент ее превосходительства".
Жилось мне весело. Однако все когда-нибудь кончается. Закончилось и мое везение. Работы не стало и целых два года я болтался между небом и землей. Стал я всерьез подумывать о другой работенке, не связанной с кино. Однажды забрался в бар "Веселый прапорщик", сижу, глазею на мудрое мельтешение официанток, глотаю виски. В общем мыслю за жизнь.
Тут и подвернулся этот умник Рей Кьявик. Выглядел он неважно - держал рот открытым, часто дышал, словно уже сегодня успел отмахать сорок миль по пустыне пешком. Лысина была покрыта матовыми разводами - наверное Рей хорошенько натер ее наждачной бумагой.
– Вы Крис Аут? Знаю вы на мели, - с ходу сказал этот парень и плюхнулся ко мне за столик. Я сразу понял - предстоит
– Ну и?
Рей Кьявик сделал лицо профессионального революционера - знаете, такое наивно-хамское:
– Есть дело. Участие в научном эксперименте. Заплачу.
– Ну да?
– обрадовался я.
Дело так дело. Время терять я не люблю, сразу приступил оговаривать условия сделки.
Для начала мы хорошенько выпили. Сначала за встречу, затем за знакомство, затем за дружбу и уже собирались пить за вечную любовь, когда вдруг вспомнили про научный эксперимент.
– Крис!
– зашептал мне в ухо Рей.
– Крис, эта штука перевернет всю современную науку. Из ученых голов пойдет дым, а меня нарекут вторым Эйнштейном... Может и первым.
Такой удивительный случай! Пришлось заказывать еще одну бутылку...
Каким образом мы оказались в каморке, снятой Реем в том же "Веселом прапорщике" - понятия не имею. А только когда я немного протрезвел, то увидел себя в кресле, смахивающем на портативный электрический стул. Рядом стояла небольшая машинка на колесиках, столик с компьютером. В углу притулился кособокий комод. Возле стены покачивался на трех ногах допотопный телевизионный ящик.
Кьявик громко и бессвязно тараторил, опираясь на монитор. Умника серьезно кренило к востоку, а глаза разбегались по всем остальным частям света. Лысина победоносно блестела. В руках Рей держал никелированную кастрюлю с кучей проводов и спиральными штуковинами, похожими на антенны.
– Жаль, ты пьян, - посетовал умник.
– Ну и?
– Ладно, начнем.
Собственно говоря, быть трезвым от меня вовсе не требовалось. Скорее наоборот - когда я приползал сильно выпивши, работа ладилась лучше. Первый же эксперимент порадовал Рея. Он разволновался, заплатил мне за целое столетие вперед и отпустил отдыхать.
Так и пошло дальше: Рей надевал мне на голову кастрюлю и хотел, чтоб у меня в мозгах появились научные идеи, надерганные из какого-то общечеловеческого хранилища знаний. Так я понял - оно болтается высоко на небесах - туда не могут залететь даже новейшие истребители. Рей все время распространялся о "космическом интеллекте Аристотеля", "чистом разуме", "логосе Гераклита", "эволюционных процессах биосферы", "нусе Анаксатора", "ноосфере" и еще черт знает чем.
Мне было без разницы. Платил Рей по-царски, разрешал пить до икоты. Да и ходить за выпивкой недалеко - только по лестнице спуститься. Я не возражал против того, чтобы он копался в моем черепе и бубнил разные научные глупости. Ничего неприятного в его экспериментах не было - разве что в голове все время гудело и тряслось, словно с похмелья. Я даже назвал аппарат "мозготрясом". По-моему название меткое, но Кьявику не нравилось.
Шли дни, складывались в недели и Рей все грустнел и грустнел. Начал покрикивать на меня, обзываться кретином, пропойцей и идиотом. Все чаще я слышал от него вместо Аристотелей и ноосфер:
– Тесты не зафиксировали улучшений, увеличим мощность сигнала на подкорку.
– Ну так, - мудро отвечал я.
Доувеличивался он до того, что однажды во время эксперимента я вырубился, свалился со стула, разбил его никелированную кастрюлю и перепутал все провода. Вот тут и началось странное.