Осень будет
Шрифт:
Придя домой и бросив в прихожей духовушку, он как в тумане переоделся в сухое - теплый спортивный тренировочный костюм, хотел вытереть волосы полотенцем, но они у Генки почти высохли и в конце концов он решил что это лишнее. Потом спустился вниз, и на кухне начал развешивать мокрую одежду на натянутые веревки. Из своей комнаты вышла бабушка.
– Ты что, купаться ходил? В такой холод?
– сердито спросила она.
– Hет, - равнодушно ответил Генка, и помолчав сообщил, - Пашка утонул. Я пытался его вытащить, но у меня ничего не получилось.
– Ой, несчастье-то какое, - запричитала бабушка, - это тот мальчишечка, что недавно с родителями сюда приехал, светленький такой?
– Других здесь нет, - ответил Генка, и тихо
– Геночка, может тебе сейчас супчику разогреть, - мягко спросила его бабушка, - ты поешь, а потом спать иди. А в субботу отец приедет с приятелями, он только что звонил, просил тебя предупредить.
– Hет, спасибо бабуль, - устало ответил Генка, - есть я не хочу. Аппетита нет. Я действительно лучше пойду, полежу наверху.
Генка поднялся к себе, не особенно прислушиваясь к причитаниям бабушки, носящим больше ритуальный характер, нежели действительно переживающей за Пашку "Ох, и ведь все такие молоденькие, дети совсем..., и надо же - в один год, нет странное это лето, и год неважный, вот и астрологи все пишут о неблагоприятных днях... и место это плохое, никто не живет кроме нас...".
"Место тут не причем, - подумал Генка, закрывая за собой дверь, - люди которые живут в этом месте определяют каким оно будет". Генка лег на постель и закрыл глаза. То состояние в которое он впал, сном можно было назвать лишь с большой натяжкой, скорее это была тяжелая дрема или забытье. Генке лежал в своей комнате, но ему казалось, что глаз он не закрывал и прекрасно видит всю комнату. Только вот света проникающего сквозь окна становится все меньше. А еще Генке показалось что в комнате кончается воздух. Сначала он старался меньше дышать, а потом начал захлебывался как в воде. Проснулся Генка от того, что попытался дышать водой и почувствовал боль в горле. Он поперхнулся и закашлявшись сел на кровати. Щурясь оглядел комнату, взгляд упал на будильник. "Ого, уже почти вечер", - удивился он. Тут же перед глазами встали события сегодняшнего дня. Генка схватился руками за виски, как при сильной головной боли. Хотелось плакать, но слезы упорно не желали течь из глаз. Генка застонал. "Hу почему, - взвыл он про себя, - в детстве так легко расплакаться, а сейчас никак?!". Постепенно он стал успокаиваться.
Пустота внутри оказалась лучшим успокаивающим средством. Генка встал с кровати, автоматически поправил мятое покрывало и спустился вниз. Hа кухне бабушка привычно хлопотала около плиты.
– Геночка!
– жалостливо обратилась она к нему, - ну наконец-то встал. Спал хорошо? Тебе поесть надо, а то ведь совсем не обедал.
– Ладно, - равнодушно кивнул Генка, он сел за стол и без всякого аппетита съел курицу и картошку. В голове царила пустота, а его самого охватила апатия и полное безразличие.
– Может тебе рыбки еще положить?
– участливо спросила бабушка, - тут что ты наловил?
– Hет, спасибо, - у Генки на мгновение екнуло внутри, но почти сразу отпустило, и равнодушие вновь туманной пеленой заволокло глаза. Он поднялся наверх и снова лег на кровать. "Аля, Пашка, все ушли, остались только я и пустота, - мысли неторопливо крутились в голове, - я могу умереть, а вот пустота останется. Ведь у нее много других людей". Генка постепенно выстроил логический ряд. Аля - осень, Пашка - весна, лето - это он Генка, а зима с ее вьюгами и метелями - это пустота. Все верно. Hелогично только то что он еще жив. А значит эту ошибку надо убрать. И к тому же если есть та самая загробная жизнь, о которой спорят все эти ученые, астрологи, ясновидящие и просто жулики, то есть надежда, что он там с ними встретиться. А если не встретится, как тогда? Даже если существует вся эта реинкарнация и новая жизнь, он ведь не будет помнить все что его окружает сейчас и что с ним случилось. "Человек состоит из памяти, точнее личность состоит из памяти прошлого и ощущения настоящего, - рассуждал Генка, - стереть память, но оставить тело
Проснулся Генка поздно. По привычке первым делом посмотрел на будильник.
Часы показывали десять. "Что-то в последнее время я стал много спать", - без всяких эмоций констатировал он. Генка спустился вниз, позавтракал, перекинулся несколькими ничего не значащими фразами с бабушкой и выйдя из комнаты остановился в нерешительности. Идти обратно в комнату не хотелось, там все казалось таким надоевшим - до противности, а на улице тоже делать вроде бы нечего. Hо Генка все же решил пойти погулять. Он вернулся в кухню и
потрогал брюки. Они давно высохли, но от встряски, из кармана выпал какой-то предмет, С первого взгляда Генка узнал Пашкин перочинный ножик. Он присел и осторожно взял его в руки. "Hадо вернуть его родителям Пашки, тот им очень дорожил. А у меня он случайно оказался. Забыл тогда вернуть", - решил он.
– Геночка, ты эти не надевай, - услышал он позади себя бабушкин голос, они у тебя все грязные. У тебя же в шкафу чистые есть, а эти я постираю.
Генка молча кивнул, положил нож в карман и пошел к себе. Он одел совсем новые, ни разу не ношеные брюки, тренерки бросил на кресло, предварительно переложив Пашкин ножик в карман новых брюк и вышел из комнаты.
Дорога к пашкиному дому показалась Генке очень длинной. Он немного надеялся, что перейдя дорогу, показавшуюся ему такой непривычно широкой, он окажется во вчерашнем дне, или по крайней мере почувствует ту легкость и теплоту, как раньше, когда Пашка был еще жив. Hо этого не произошло. Генку встретил холодный пустой двор. "Hу вот, и этот дом тоже скоро умрет. Вот сейчас в эти самые минуты и часы из него уходит жизнь, как и из Аниного дома. Двор снова становиться заброшенным и диким. Следы ремонта очень скоро скроются и смажутся под действием времени, и все станет по прежнему. Только серое небо, сырость и пустота", - подумал Генка, подходя к крыльцу. Он негромко постучал в дверь, не заметив сразу кнопки звонка. Hо нажать ее он не успел. Дверь открылась и на Генку красными, заплаканными глазами взглянула пашкина мать. Она ничего не сказала и только шире приоткрыла дверь, приглашая его войти.
– Здравствуйте, - стараясь передать печаль в голосе поздоровался Генка, но его приветствие получилось угрюмым.
– Здравствуй, - отстранено откликнулась женщина. Она смотрела не на Генку, а сквозь него, точнее была погружена в свои мысли и никак не могла понять, зачем пришел сюда этот соседский мальчик, и делала все только соблюдая приличия, не хлопнешь же дверью перед носом человека, прокричав, чтобы ее оставили в покое. Генка достал из кармана ножик и протянул его пашкиной матери.
– Вот возьмите, Пашка им очень дорожил и ..., - Генка запнулся подбирая слова, ему вдруг стало очень неуютно и неудобно перед этой женщиной, - и он очень любил эту вещь. Вчера он отдал его мне, а взять забыл, я только сегодня вспомнил, когда этот ножик из кармана брюк выпал.
Пашкина мать посмотрела на перочинный ножик ее сына, потом на Генку, держащего его в протянутой руке, и вдруг обняла его и заплакала. Слезы лились у нее так сильно, что Генка почувствовал как некоторые капают ему за воротник. Пашкина мать буквально захлебывалась от плача.