Осень на краю света
Шрифт:
А вот теперь, когда деревня одичала, а люди кто разъехался, кто поумирал, Клавдия Степановна до слез тосковала по этому ежевечернему сборищу. По людям. По спокойным лицам. Почему спокойным? Потому что знали про завтрашний день всё: утром на работу, вечером домой.
– Счастье только оглядываясь разглядеть можно, – поддержала Нонна.
– Кому и оглядываться не на что…
Клавдия Степановна осеклась, вытащила изо рта несколько черных волосков. Откуда они – волнистые, толстые? Как из овчинного тулупа выщипаны. Обтерла пальцы о юбку. На месте «парламента» из земли еще торчали короткие обрезки труб – туда были вставлены бревна навеса. Вот кто его разобрал? Неизвестно. Просто как-то утром шла в магазин, глядь – а «парламента» нету. Как деревня умирать стала, начались такие сюрпризы. Исчезли кадки с цветами перед памятником, цепи ограды. Кто взял – неизвестно. Появился высокий забор у соседей. Новые хозяева въехали. А старые где, Фирсовы? Неизвестно. Пропала маршрутка, что до Калуги ходила. Почему – опять неизвестно. И люди перестали общаться между собой, в гости друг к другу ходить.
– Ну ты-то, положим, и не ходила ни к кому, – заметила Нонна.
– Ну что ты рассказываешь! Надька Черткова – моя лучшая подруга была.
– Ага. И единственная.
– Просто люди как-то поменялись после
– И не говори. Я лично знаю одну пламенную коммунистку, которая в экстрасенсы переквалифицировалась.
– У меня бабка колдуньей была, между прочим. У нас это в роду. Ты же видела ее записи?
– Дуришь людей.
– Ничего не дурю. У меня, если хочешь знать, иной раз слова сами в заговоры складываются. Я и не знала никогда таких. Это все серьезнее, чем ты думаешь.
– Главное, люди верят, правильно? – хитро подмигнула Нонна.
– И что? Им тоже так спокойнее. Кому от этого плохо?
Клавдия Степановна зашла в свой переулок. И тут же, вскрикнув, замерла. Это становилось уже похоже на галлюцинацию. Бледная вытянутая рожа – как маска арлекина – мелькнула в залитой водой колее. Теперь даже успела разглядеть в подробностях: долгий нос, кривые губы, темные провалы глазниц. На блики уже свалить было нельзя – солнце затянуло в облака.
– Что это? – прошептала Клавдия Степановна.
И снова на языке шершавый клок – спутанный пучок черных волос. Щетина.
– Что это? – во второй раз получился истеричный крик.
– Колдовством меньше занимайся, – посоветовала Нонна.
Судя по голосу, она тоже была испугана. Клавдия Степановна всмотрелась в лужу: никого, просто кусок кирпича торчал у края, отражаясь в грязной поверхности воды. Нет – было лицо. И не у кирпича, а чуть рядом, где кленовый лист. Или не было?
Конец ознакомительного фрагмента.