Осень сорок первого, или Возвращение осознанной необходимости

Линник Сергей

— Так и ходишь с ним? Ничего, поменяем.

— Настя, остаешься на хозяйстве. Никому не открывать.

— Ладно, дядя Андрей, отдохните там хорошо. Идите, я за вами дверь закрою.

— Куда пойдем? — спросил Андрей, когда они вышли на улицу.

— Давай в «Метрополь». Здесь недалеко, кормят там неплохо.

— Что же, пойдем. Ты о работе хотел поговорить? Что-то определилось?

— Определилось, Андрей. Короче, скорее всего, ты останешься здесь. Настроить аппаратуру на твое возвращение не получается. Вот такая петрушка. Понимаю, обещали другое, но вот как сложилось, так сложилось.

— А ты знаешь,

я даже рад, наверное. Меня там, в две тысячи двадцатом, никто не ждет, кроме работы постылой и счетов за коммуналку. И с Настей надо решать что-то. Отец ее погиб в Монголии, мать куда-то послали с секретным институтом, тетку, с которой в эвакуацию должны были ехать, арестовали в Арзамасе — одни проблемы. А в детский дом её отправлять — не хочется ни ей, ни мне.

— Ладно, Андрей, давай сегодня отдохнем, а завтра думать будем. Пойдем-ка, зайдем в местный общепит.

В огромном зале «Метрополя» свободных мест почти не осталось. Метрдотель, покосившись на скромные костюмы Андрея и Михаила, не сказав ни слова, провел их к столику и так же молча удалился. Официант тоже не спешил. В зале сидело довольно много военных, причем в разных чинах — в разноцветных петлицах отразилась вся геометрия знаков различия Красной армии — от лейтенантских кубиков до майорских шпал и генеральских звезд. Впрочем, гражданские, как мужчины, так и женщины, тоже имелись в наличии.

— Добрый вечер. Меню, пожалуйста, — официант появился минут через двадцать, когда уже все красоты оформления ресторана оказались досконально изученными. При этом он явно не спешил, всем видом показывая, что как минимум, без сна и отдыха трудился на каменоломнях последние трое суток.

— Товарищ, — обратился к официанту Михаил, — мы тут с другом хотим отдохнуть. Чтобы нам не мешал никто, понимаешь?

— Конечно, понимаю. Сделаем всё как надо, — при этом официант показал чудеса престидижитации — десятирублевая купюра, лежавшая на скатерти, исчезла мгновенно, при этом официант руками вроде как и не двигал вовсе, а взгляд его, являвший ярчайший пример взгляда человека, нашедшего после долгой разлуки самых любимых и дорогих сердцу людей, на деньгах даже на миг не задержался. — Вам с заказом помочь? Или вы сами определитесь? Тогда позовите, я вон там стоять буду.

— Ты никуда не ходи. Сейчас мы с тобой определимся. Ты мне доверишь выбор? — спросил Михаил Андрея и, увидев подтверждающий кивок, повернулся к официанту. — Грешен, люблю вкусно поесть, Бывает, по месяцу одной горелой пшенной кашей вперемешку с холодной тушенкой без хлеба питаться приходится — и ничего. Но если уж доводится вкусно поесть, это я очень люблю. Давай, любезный, раскрывай тайны вашей кухни.

Заказ превратился в вежливый допрос. Пару раз официант затруднялся с ответом, поэтому бегал на кухню уточнять детали, но минут через двадцать заказ был оформлен.

— Эх, дал я слабину с заказом рыбы, пошел на поводу у голода, — довольно сказал Михаил, отпустив официанта.

Минут через пять стол начал заполняться: приборы, фужеры, рюмки, тарелки появлялись как по мановению волшебной палочки.

Ужин протекал в доброжелательной и дружеской обстановке. Блюда и напитки сменяли друг друга в том темпе, который, с одной стороны, не дает переесть, а с другой — не остаться голодным. За столом ничего серьезного не обсуждали — не то место, чтобы обсуждать перемещение между параллельными

вселенными. Выпито было немало, но к моменту, когда решили, что всё, хватит, чувствовалось только легкое опьянение.

Вышли из ресторана в прекраснейшем настроении в уже в сгущавшихся сумерках пошли в сторону Хлебного переулка. Однако, стоило им повернуть за угол, как они наткнулись на двух молодых людей, лет по двадцать пять, внешне похожих друг на друга, как близнецы, за исключением цвета волос — один блондин, второй — брюнет. Они демонстративно преградили им дорогу. Телосложением молодые люди обладали выдающимся: широкоплечие, ростом под метр девяносто, уверенность в своих силах так и перла от них.

— Куда же ты пропал, Михаил Николаевич? Мы тебя обыскались совсем. Нехорошо так с друзьями поступать, — сказал блондин, медленно достал нож с выкидным лезвием и сделав легкий взмах рукой, щелкнув кнопкой, раскрыл его. — А это, наверное, Андрей Григорьевич? Будем рады познакомиться, — он, не сводя глаз с Михаила, слегка кивнул.

— Андрей, давай-ка, уходи, я сам справлюсь, про квартиру они не знают, так что давай быстрее отсюда.

Андрей немного развернулся. Но не для того, чтобы бежать, а чтобы занять более выгодную позицию для отражения нападения. Его визави это понял.

— Не так быстро, — процедил брюнет, а потом обратился к своему товарищу — кончаем их, хватит лясы точить, — сказал он, доставая из-за пояса наган.

— Что здесь происходит? Стоять всем на месте, сейчас патруль вызову! — откуда-то сбоку появился офицер с тремя шпалами в петлицах (подполковник, перевел автоматически в привычные для себя звания Андрей).

— Слышь, сапог, ты бы шел куда собирался, мы тебе дорогу не переходили и ты нам не мешай.

— Да вы как с краскомом разговариваете?

— Ну все, ты достал, служивый, — блондин с размаху ударил подполковника в нос, от удара тот отлетел к стене, гулко ударился спиной и обессилено сполз на корточки.

Михаил воспользовался таким удачным стечением обстоятельств, тут же сделал короткий шаг вперед, ударил прямой ладонью, как копьем, блондина прямо в кадык, крутнулся на одной ноге и нанес ему удар ногой в печень. Тот хрипя упал, держась за горло и, тихо поскуливая, свернулся калачиком.

Брюнет в тот же миг поднял наган, но замешкался, взводя курок, очевидно, оружие это для стрелка было не очень привычным, Андрей быстрее его выхватил из подмышки наган, не глядя, уповая на интуицию солдата, выстрелил. Тут же отбежал в сторону. Противник его стоял на месте и как в замедленной съемке, с выражением удивления на лице, поворачивался в сторону Андрея. Андрей уже хладнокровно прицелился, расстояние было плевое, метра три, и дважды нажал на курок. Голова брюнета дернулась, он, качнувшись, сделал шаг вперед и, словно споткнувшись о невидимый камень, упал лицом вниз.

Михаил подошел к брюнету, наклонился, посмотрел на голову.

— Двухсотый. Глушняк. Ловко ты его. Дай-ка свою пукалку эту.

Андрей отдал Михаилу наган. Тот выщелкнул оставшиеся патроны, протер один носовым платком, вставил назад, бросив оставшиеся вместе с гильзами в карман, протер револьвер и, держа его носовым платком, подошел к блондину и выстрелил тому в голову, а затем бросил наган в быстро набегавшую лужу крови.

— Тебе как, нос сильно разбили? — спросил он у военного, державшего у носа платок.