Осень
Шрифт:
«Темно, сухо, еще и смотрят с завистью», — подумала девушка и, взяв фонарик, встала. После хлюпающего в ботинках болота камень показался не таким уж и холодным для босых ног.
— Я сниму с тебя ремень.
Рыжая неприязненно посмотрела на нее:
— Лучше маску с себя сними.
Аянами пожала плечами и двумя движениями открыла лицо: гофрированное забрало вниз, очки — вверх, а потом подсветила свое лицо, как делали дети в ее родном лагере. К удовольствию Рей пилот NERV отреагировала правильно: то есть, вздрогнула и что-то прошипела сквозь зубы.
— Повернись, я освобожу руки.
— Ты
Рей захотелось пройтись ножом не только по ремню, и она не ответила, но зато решила, что когда рыжая себя обслужит, то снова окажется связанной — и плевать, что у той отекли руки.
— Как тебя зовут, тварь?
«Это раздражает», — подумала Рей и отошла на шаг от пленной, вынув из кобуры оружие.
— Разувайся, снимай, что хочешь высушить, и сядь на место.
Пленница пошевелила пальцами, размяла руки и принялась за обувь.
— Так что, у тебя даже имени нет, тварь?
Рей промолчала, но почувствовала, как пистолет, словно намекая, оттягивает руку. «Удобная тяжелая рукоять с тяжелыми патронами в ней…»
— Меня зовут Рей.
— «Рей»? Это как «ноль»?
Аянами твердо решила не реагировать на оскорбления. В конце концов, будет еще дорога.
— Как зовут тебя?
— Да пошла… — рыжая осеклась, и Рей хорошо знала, почему: пленница как раз стянула куртку, и под ней обнаружилась рубашка с именной нашивкой на плече.
— «Капитан Сорью А. Ленгли», — прочитала Рей. — Национальность? «А.» — это «Агата», «Алиса», «Анна», «Аннабель»?..
— Перебирай, перебирай, — буркнула та в ответ.
Аянами раздраженно пожала плечами и поймала себя на том, что это движение становится опасной привычкой. Она тут же пообещала себе, что больше так делать не будет.
— Обойдемся без имени, капитан Сорью.
Удерживая на прицеле рыжую, которая отжимала свои волосы, Рей другой рукой вынула из подсумка отобранные у пилота вещи. Тут обнаружились разные датчики, в том числе и датчик частиц Ангела. Аянами с удовольствием обнаружила, что в пещере их концентрация лишь чуть выше, чем в среднем по этому региону. Документов, к сожалению, не было, зато были две флэшки — их Рей перепрятала понадежнее, подальше от дождя. Косясь на пленную, Рей полистала небольшой блокнотик, в котором кривыми кандзи содержались в основном пометки «проверить уровень масла», «10:00 — тех. обсл.», какие-то номера телефонов и прочие мелочи. Под обложкой торчала сложенная фотография, и Аянами развернула ее. Изображена там была, несомненно, сама госпожа капитан, только куда более сухая и довольная, а рядом с ней — перепуганный парень с такими же погонами. Рей изучила симпатичную мордашку, которая очень неестественно смотрелась над воротничком пилотского обмундирования. Этой мордашке там было неуютно.
«Фотошоп», — решила Аянами, пряча фото на место.
— Может, хватит шарить по моим вещам? — раздался недовольный голос Сорью. Аянами поморщилась: голос слегка опомнившейся пленной в замкнутом помещении был чересчур громким.
— Ты в плену.
— Вот именно, — сказала рыжая. — Поэтому соблюдай международные договоры и уложения, ясно?
Аянами промолчала. От троих дезертиров осталась оплавленная воронка, в прошлом месяце группку больных и раненных,
Ее тошнило при упоминании международных договоров.
— Помолчи.
— С чего это вдруг?
Аянами взвела курок пистолета.
— Я прострелю тебе плечо. Зашивать не обязательно, наложу бинт.
Рыжая неприязненно покосилась на ствол, а потом буркнула:
— Выродок красноглазый.
— Раз, — сказала Рей. «Главное не пожимать плечами. Не пожимать».
— Как в кино, да? — скривилась рыжая, задирая нос. — «Я считаю до трех!»
— Два, — сказала Рей.
Сорью шлепнулась на каменный выступ и сложила руки на груди. В пещере стало тихо. Не опуская оружие, Аянами отнесла вещи к дальней стене пещеры и движением ствола предложила пленной переместиться туда же.
— Ай, теплый, — удивилась капитан, прислоняясь к камню.
Вечный туман над этими местами стоял неспроста, но Аянами не была склонна углубляться в геологию местности. Раз по ту сторону хребта есть Гремучие Ключи, значит, горы еще живут. Может, причуда недр, может, последствия отчуждения. В любом случае, Рей находила это удобным.
— Мы будем спать три часа. Советую потратить их на сон, а не на глупости, — проговорила Рей, стянув руки пленной. Наклонившись, она принялась за ноги.
— И как ты это определишь? Будешь спать с открытыми глазами? И с фонариком в зубах? Ауч…
Рей затянула узел и отошла от пленницы.
— Нет. Мне свет не нужен.
— А, ясно. Ты подсвечивала дорогу мне, а сама ты — йокай.
— Второе неверно.
— Ты совсем дура, — сказала Сорью почти жалостливым тоном. — Хочешь спать — спи. Но не рассчитывай, что я доставлю тебе ту же радость. Свет ей не нужен, ага!
Рей вздохнула. Сейчас надо сказать очень много слов — и очень убедительно. Не хотелось в темноте дырявить ценную пленницу. Вдруг у нее кровь плохо свертывается. Можно оставить фонарик и впрямь поспать с открытыми глазами, чтобы не вводить противную Сорью в искушение, но…
Фонарик уже садился и так, а поспать по-настоящему хотелось просто ужасно.
— Послушай. Я не буду показывать тебе фокусов, но если ты хотя бы двинешься в мою сторону или в сторону выхода, я выстрелю. Попытаешься снять ремни — я выстрелю.
Отзвуки голоса еще болтались в между камнями, а Рей уже поняла, что Сорью ей поверила. Наверное потому, что Аянами постаралась красиво выделить каждое слово. Прислоняясь к камню и сдвигая «Ружье» так, чтобы было удобно шее, она услышала:
— Тварь нулячая.
Рей поймала себя на мысли, что уже жалеет о решении взять «языка».
— Если тебе так проще, считай, что я йокай.
3: Первый снег
— Нет, — сказала Аска.
Спину ломило от многочасового сидения, вокруг угольным мраком простиралась тьма, и там, в этой тьме, блуждали тени. Они задавали вопросы, но ответов не слушали, потому что им было важно одно: чтобы Сорью Аска Ленгли пошла под трибунал.
— Почему вы ушли с маршрута?