Осень
Шрифт:
— Хорошо, все будет в порядке, — отвечает батрак. — Входите в дом, я посвечу.
— Ладно. Так тому и быть. Когда управишься, я налью тебе стопку.
Едва мужчины входят в дом, как из второй комнаты появляется моложавая румяная женщина, стриженая под мальчика, одета она по-домашнему, выражение лица не очень-то дружелюбное.
Киппель громко щелкает каблуками своих великолепных бахил (сапоги с добротной обсоюзкой) и почтительно здоровается. Кийр что-то бормочет… так что не понять «здрасьте» это или нечто другое в подобном
— Ну, мамочка, — произносит поселенец излишне громко, — вот я и дома! Подойди поближе, я тебя познакомлю с этими господами. Один, тот, что постарше — торговец из Тарту, второй собирается купить наш хутор.
Полнотелая «мамочка» подходит ближе и без особою желания здоровается с гостями за руку.
— Да, да, — уточняет хозяин, вешая пальто на вешалку,
— господин Киппель и господин Кийр.
— Столько времени пропадал на мельнице! — Хозяйка скрещивает на груди руки. — Целый божий денек!
— Да, дорогая Лийзи, но ведь я к мельнице не первым поспел. Ты же знаешь: кто раньше приедет, тот раньше и смелет. Да и воды в зимнее время маловато — всего две пары жерновов кое-как ворочаются.
— Ну оправдание-то у тебя всегда найдется! А как ты объяснишь, что опять нализался?
— Как это нализался? Прошу, не заводи снова этот свой пилеж. Ежели я и хлебнул пару глоточков — что с того? Выйди, взгляни, какая погода. Ветер страшенный, только что шапку с головы не срывает. — И обернувшись к гостям, поселенец говорит: — Снимайте же, снимайте пальто и повесьте вот сюда, тогда быстрее согреетесь. — Затем вновь обращается к жене: — А ты, Лийзи, принеси нам поживее поесть! Я голоден, как волк, да и с гостями дело обстоит не лучше.
— Придется подождать, пока согрею суп, — недовольно отвечает молодая женщина, направляясь к плите.
— Черт возьми, вечно только жди да жди! Мало я еще ждал на мельнице? А теперь и дома то же самое.
— Тьфу, не могла же я, в самом деле, явиться следом за тобой на мельницу с миской супа в руках!
— Тогда подай нам пока что на стол хотя бы ломоть хлеба. И не ворчи! Я не с увеселительной прогулки вернулся, а с мельницы.
— Разве мельница существует для того, чтобы там напиваться?
— Оставь, — говорит поселенец со злостью. — Постыдись хотя бы посторонних людей!
— Ты сам должен бы постыдиться, ты, пьянчуга! Как куда отправится, так и насосется.
— Ну, черт побери!
— Остыньте, остыньте, господин Паавель! — уговаривает тихо и просительно Киппель хозяина, положив руку на ею плечо. — Не заводитесь! Давайте-ка лучше закурим по сигаре — это успокаивает.
— И чего она грызет голодного и усталого человека. Сама бы и ездила на мельницу.
— Да смогла бы и сама ездить, — слышится от плиты. — Нечего так уж кичиться своими поездками!
— Помолчи!
Ожесточенный грохот печных конфорок. Затем гремит какой-то чугун, потом шмякается на стол краюха хлеба.
— Ну,
— А ты что, сам не знаешь, где лежат ножи?
— Гхм!
— Ох-хо, — думает Кийр, чье сердце радуется такой супружеской перебранке, — нет, моя-то Юули не смеет так со мною собачиться. Она, правда, долговязая, как флагшток, но чтобы возражать — этого нет. Какой прок и привлекательной внешности, если под нею — злая душа?!
Разумеется, мимо внимания портного не проходит и то, что обстановка в пихласком доме гораздо богаче, чем там… у Липинга и у того бандита-душегуба.
— Не могли бы вы сказать, — обращается он к хозяину, — как название того поселения там, на лесной опушке, мимо которого мы проходили?
— Того?.. Нет, этого я не знаю. Да и есть ли у него вообще настоящее название? Просто говорят Пильбасте. [24]
— Хм-хм, Пильбасте.
— Как оказался там такой славный человек, как Липинг?
24
Пильбасте — в переводе с эстонского — Щепкино.
— Поди знай. Наверное, он чуток запоздал с получением своего надела.
— Ох, хорошо и так, — портной жалобно вздыхает. — У меня брат погиб на войне, а родителям ничегошеньки не дают. Как я ни ходил, как ни хлопотал — все впустую Страшные люди там, в Паунвере!
— Вот как?! Может быть, вы не с того конца начали?
— Может быть. Да и сколько же у такого дела вообще концов?
— Они все же имеются.
— Пусть они все катятся в преисподнюю со всеми своими концами! Лучше уж мне купить хутор, чем связываться с этими фокусниками.
— Ну что ж, покупайте, покупайте! Осмотрите тут завтра все как следует и…
— Завтра? А отчего не сегодня?
— Сегодня уже ничего не выйдет. Что вы в темноте разглядите? Разумеется, переночуете тут же, у нас места хватит. А сейчас для начала хотя бы пожуем хлеба, а там, глядишь, и супу получим. Ах да, у меня же есть еще это самое…
Хозяин встает, идет к вешалке, шарит в кармане пальто и приносит на стол бутылку спирта.
— Не показывайте ее! — шепчет Киппель, сжимая кисть руки Паавеля. — Уберите!
— Почему же?
Киппель делает движение головой и указывает глазами в сторону плиты: хозяйке это не понравится.
— А-а, пустое! — И обращаясь к жене, Паавель говорит:
— Ты, Лийзи, подай нам кружку воды и стакан или чашку и сама тоже вспрысни чуток мельничный день.
— О-о! — хозяйка смотрит на обеденный стол. — Так, стало быть, решили еще и дома тем же побаловаться, даже меня приглашают. Только того и не хватало, чтобы и я стала бражничать! Небось, тогда твой хуторок быстренько бы уплыл из рук.