Осененные гвардейским стягом
Шрифт:
Для начала требовалось разрешение, и не чье-нибудь, а наркомата Военно-Морского Флота — своей властью в таком деле мы не могли обойтись. Долго ли, скоро — разрешение было получено, и с этого момента я стал подыскивать подходящую кандидатуру на роль командира экспедиции. Требования к нему предъявлялись высокие — нужен был человек мужественный, решительный, находчивый, который не сплоховал бы в крайней ситуации. И, кроме всего, этот человек должен был знать артиллерию. Долго перебирал я возможных кандидатов и наконец по совету военкома Щербака остановился на старшине 1-й статьи Александре Белоусове. Командир отделения зенитчиков, он обладал теми качествами, которые были необходимы
Белоусов без проволочек взялся за организацию предприятия, подобрал себе помощников из комендоров и водолазов и вскорости доложил мне, что группа готова к выполнению задания. Все вместе мы составили и обсудили примерный план действий, но я сказал Белоусову, что полностью полагаюсь на его инициативу и разрешаю поступать так, как потребует обстановка. С этим Белоусов и отбыл в Севастополь.
Краснокавказцы добрались до города в момент одного из ожесточенных штурмов. Немецкая авиация сутками бомбила Севастополь, а место, где лежала «Червона Украина», находилось под непрерывным артиллерийским огнем. И все-таки Белоусов с товарищами начали работу по подъему пушек. В конце концов их сняли, но можно себе представить, что пришлось преодолеть отважным краснофлотцам за те несколько дней, пока орудия поднимали с палубы затонувшего корабля.
Пушки погрузили на баржу — ее раздобыл где-то в порту все тот же Белоусов — и свезли на берег. Пришла очередь искать оказию — какое-нибудь судно, отправлявшееся в Поти. Счастье сопутствовало краснокавказцам, они «поймали» попутный транспорт, перегрузили на него «сотки» и отправились в обратный путь.
Переход морем достоин отдельного описания. Скажу лишь, что он был подвигом. Немецкая авиация охотилась за каждым кораблем, и транспорт во все время перехода подвергался ожесточенной бомбежке. Разумеется, наши посланцы не сидели сложа руки. Заменив раненых и убитых комендоров транспорта, они отбивали воздушные атаки. Пушки в целости и сохранности были доставлены в Поти и установлены на «Красном Кавказе».
Не менее смелым и трудным был и другой рейд — на этот раз в Сталинград. Дело в том, что «Красному Кавказу» требовался новый ахтерштевень, громадный металлический брус, составляющий основу крепления кормы. Потийский завод не мог своими силами отковать новый. Ахтерштевень весил ни много ни мало десять тонн, и для его изготовления нужны были специальные станки и оборудование. Пришлось заказывать брус в Сталинграде. Рабочие одного из заводов выполнили наш заказ, и в город отправилась группа моряков с «Красного Кавказа», в которую входили машинисты крейсера во главе с инженер-лейтенантом Михаилом Парасенко. Проделав долгий и опасный путь по военной стране, они привезли вновь откованный ахтерштевень.
Приближался долгожданный день. Ремонт в основном был закончен, оставались всего-навсего небольшие недоделки, которые нас не пугали. Их устраняли по ходу дела, быстро, можно сказать, играючи. «Красный Кавказ» чистился, красился, прихорашивался. Настроение у всех было приподнятое. Мы не только раньше срока окончили ремонтные работы, но и сэкономили при этом солидную сумму государству — около двух миллионов рублей. Была и еще одна причина для бодрости: со дня на день на корабль ожидался командующий эскадрой контр-адмирал Владимирский, который должен был вручить «Красному Кавказу» новый флаг — гвардейский...
* * *
26 июля 1942 года. На «Красном Кавказе» сыгран большой сбор. Вдоль бортов в выходной форме выстроились краснофлотцы и командиры крейсера герои Феодосии. Безукоризненны их ряды. Сурово-радостны лица. Тысяча человек. Они сделали все, чтобы родной корабль вновь встал под боевое знамя.
Вдали показывается
Звучит музыка встречного марша. Я отдаю рапорт. Лев Анатольевич здоровается с экипажем и подает знак к началу церемонии. Главный артиллерист корабля, теперь уже гвардии капитан-лейтенант Коровкин выносит прикрепленное к древку гвардейское знамя. Справа и слева от Коровкина печатают шаг ассистенты-краснофлотцы Плотников и Пушкарев.
Торжественная тишина повисает над крейсером. Экипаж, как один человек, преклоняет колени. Командующий эскадрой принимает флаг и передает его мне. Настает минута посвящения в гвардейцы. Слова клятвы, повторяемые за мной краснофлотцами, падают в тишину:
... — Перед лицом нашей любимой матери-Родины мы, гвардейцы «Красного Кавказа», торжественно клянемся, что под этим гвардейским флагом наши сердца никогда не дрогнут, что все мы скорее погибнем, чем отступим хотя бы на шаг. Мы клянемся, что победоносно пронесем этот флаг через все битвы до полной победы над ненавистным врагом! Смерть немецким оккупантам!
Флаг прикрепляется к фалу. Тысячи глаз смотрят на сине-белое с черно-золотистой каймой полотнище.
— На гвардейский флаг — смирно!
Секундная пауза.
— Гвардейский флаг — поднять!
Отныне под этим флагом «Красный Кавказ» будет находиться везде — в боях, походах и на стоянках возле родных причалов.
Крейсер вышел из ремонта в тяжелейшее для Черноморского флота время. В разгаре была битва за Кавказ. Овладев Крымом (3 июля 1942 года по приказу Ставки Верховного Главнокомандования наши войска оставили Севастополь), немецко-фашистские войска рвались на Волгу и Кавказ — за хлебом и бакинской нефтью. В начале сентября части правого фланга немецкой армии прорвались на Черноморское побережье Кавказа и вышли к Цемесской бухте. 10 сентября 1942 года был оставлен Новороссийск. Над флотом нависла серьезная опасность. Он лишился основных хорошо укрепленных и оборудованных баз. В нашем распоряжении оставались лишь порты Черноморского побережья Кавказа — Туапсе, Поти, Батуми, оборона которых стала для флота задачей номер один.
Уже 11 сентября я получил приказ принять на борт полк морской пехоты и доставить его в Туапсе. Там складывалась особо напряженная обстановка, немцы рвались к перевалам, и нашим войскам, защищавшим город, требовались подкрепления.
...Склянки отбивают 15 часов. Погрузка людей и техники закончена. Отдаю команду: «По местам стоять, со швартовов сниматься!»
Следом за эсминцем «Сообразительный», который придавался нам в качестве корабля охранения, «Красный Кавказ» выходит за боновое{3} заграждение и ложится на боевой курс.
В море корабли встречает ветер. Синоптики обещали шторм в восемь баллов, но пока сила ветра достигает лишь шести. Гудят ванты и антенны, с треском полощутся брезентовые обвесы. Низкие густые облака сплошной серой пеленой обложили все вокруг. Погода благоприятствует переходу — в такой мгле противнику трудно обнаружить крейсер, но и нам приходится постоянно быть начеку, чтобы не пропустить никакой неожиданности. Ведь в целях сокращения пути мы идем под самым берегом, где в любую минуту «Красный Кавказ» могут встретить вражеские торпедные катера или подводные лодки. Для них крейсер лакомая добыча. Вот почему сигнальщики и наблюдатели до боли в глазах вглядываются в воду и облака. Десятки человек в разных местах корабля неотрывно следят за вспененной поверхностью моря, контролируют каждый просвет в тучах.