Осенние костры
Шрифт:
Порванная одежда, пропитанная кровью — своей, чужой… Кровью людей и фейри.
Золотой венец, во лбу сияет рубин. Странная, завораживающая гравировка — будто живая, она меняется, движется…
Вокруг неё кружатся непонятно откуда взявшиеся сухие листья, с кончиков пальцев каплями срывается пламя…
Она улыбается и протягивает ему руку, маня, зовя с собой, обещая…
— Мой Саннер’Воррен. Мой смысл существования… Чего хочешь ты? Что мне сделать? Какие мечты осуществить?
— Не слушай её! — Призрак ощутимо прикусил
И правда, мгновение спустя сияние померкло, сила опустила тело княгини обратно, на землю. Она мотнула головой, сбрасывая наваждение, но сумасшедший, пьяный блеск в глазах так и не исчез. Было что-то дикое в ней сейчас — свободное, нечеловеческое. Сейчас Кэс ни за что не спутал бы её с обычной девушкой…
Я опустилась на одно колено и, сжимая в тонких, полупрозрачных пальцах Рог, начала говорить. Шептать… Тихо… Одними губами…
Но меня слышали все и каждый, от Грани до Врат…
Ибо с ними говорила Осень.
Ибо это были слова Владыки.
Ибо стихия явила им свою милость, ибо она избрала меня своим голосом.
— Грех, совершённый отцами, да не падёт он на детей. Искуплена вина, оплачен долг, — я поднесла рог к губам… — Идите, дети мои… Идите за мной… Слушайте меня… говорите со мной…
Музыка летела сквозь смертные земли… Она проходила сквозь Врата, и шелест золотых листьев вплетался в её узор, ветер пел вместе с ней, трещало пламя, и звенели хрустальные воды.
— За мной, дети… Осень пришла… осень… Идите ко мне, дети… Идите…
И они отвечали мне:
— Мы уходим, Владыка осенней семьи, мы повинуемся, — склоняли головы летние и разворачивались, и уходили, уступая место появлявшимся прямо из воздуха призрачным псам.
Клекотали в воздухе алые ястребы, нервно перебирали тонкими ногами кони листопада, огненные лисы путались под их копытами. Десятки, сотни… Тысячи…
— Рей! — он смотрел на меня расширившимися глазами. — Рей, что это?
— В первый день осени осенний выезд мчится сквозь смертные земли, и осень идёт за ним по пятам, — ответил вместо меня Призрак… Нет, сейчас — вожак осенней своры. Он стоял по правую руку от меня, на своём законном месте.
— Мы приветствуем тебя, Владыка.
— Приветствуем…
— Мы счастливы…
— Мы готовы…
— Мы пришли…
Князья, пришедшие на мой зов, склоняли предо мною головы и опускались на колени, приветствуя главу своей семьи. Я смотрела на них и не понимала — как я могла забыть их? Как вообще можно забыть такое? Как можно искать в людях то, что присуще только князьям. Разве могут смертные сравниться с нами? Мы — фейри. Мы — высшие. Мы — совершенны. В каждом человеке есть какой-то изъян, уродство — внешнее или внутреннее. В нас этого нет и никогда не будет. Потому что мы — князья!
— В первый день осени, когда первый
— Рей! — Интересно, почему в его глазах страх? — Рей, какого…
— Ангел… ангел… — шёпоток нёсся меж людей, становясь всё громче и громче. И вот уже десятки голосов повторяли это слово… — Ангел…
Да, я ангел. Для вас, людей, я высшее существо. Но ангел падший, ибо не вас я сегодня защищаю, а свой народ. Вы же мне глубоко безразличны. Вы тупой скот, стадо овец, при котором мы приставлены пастухами. Вы…
— Седлайте коней! — я поднесла два пальца ко рту и протяжно свистнула. Один из коней листопада тут же оказался рядом, чуть склонив голову и подставляя тёплый золотой бок. Конечно же, на нём не было седла. Зачем ему оно? Зачем оно мне? — Седлайте коней, братья и сёстры, быстрее же! Осень нетерпелива, она подгоняет нас, она готова отправляться в путь!
— Рей! Рей! Да что с тобой!
О, это мой саннер-воррен. Человек? Ах да, он человек… Как же так? Почему? Я же не могла полюбить человека… Я — княгиня… Почему он боится меня? Разве он не знает, что я не причиню ему вреда? Глупыш…
— Чего ты хочешь, мой саннер-воррен?
— Рей, что с тобой случилось?! Ты не… Это не ты!
Вожак зарычал на слишком многое возомнившего о себе человека. Мой подзащитный, кажется, не выдрессирован. Люди такие глупые, они частенько забываются, отказываются признавать, что они не равны нам.
— Я не могу взять тебя с собой, человек. Ты слишком хрупок, ты слишком смертен для того, чтобы участвовать в нашей охоте. Жди меня здесь, человек… — я взглядом испепелила неудобную человеческую обувь и скинула покрытую липкой золотой жидкостью куртку, оставшись в тонких полотняных брюках и алой рубахе — убого, но, по крайней мере, удобно. Запрыгнув на золотистую спину низшего, я вновь вызвала рог и, поднеся его к губам, проиграла несколько нот. Эхом откликнулись десятки охотничьих рожков. Я оглядела свою свиту и улыбнулась. Всё готово… В этот раз мы опоздали, осень в нетерпении, но она дождалась, пока мы будем готовы… Она простила нам нашу задержку.
Я легко тронула пятками бока своего коня и тот, часто перебирая тонкими ногами по воздуху, развернулся. Теперь город, всё ещё окружённый слабо мерцающим щитом, остался за моей спиной. Весть ещё не дошла до магов, люди ещё не знали, что опасность ушла…
Справа от меня припал к земле вожак осенней своры, слева, словно влитой, сидел на приплясывающем от нетерпения коне Табунщик. Князья окружали меня плотным кольцом. То там, то здесь играли рожки. Бились на ветру плащи, клекотали ястребы…