Осенние озера (Вторая книга стихов)

Кузмин Михаил Алексеевич

12

Умру, умру, благословляя

Умру, умру, благословляя, А не кляня. Ты знаешь сам, какого рая Достигнул я. Даешь ли счастье, дашь ли муки, — Не все ль равно? Казнящие целует руки Твой раб давно. Что мне небес далекий купол И плески волн? В моей крови последний скрупул Любовью полн. Чего мне жаль, за что держуся? Так мало сил!.. Стрелок отбившегося гуся Стрелой скосил. И вот лежу и умираю, К земле прильну, Померк мой взор: благословляю, А не кляну.

Август 1908-март 1909

II

122–132. ОСЕННИЙ МАЙ

Всеволоду

Князеву

1

С чего начать? толпою торопливой

С чего начать? толпою торопливой К моей душе, так долго молчаливой, Бегут стихи, как стадо резвых коз. Опять плету венок любовных роз Рукою верною и терпеливой. Я не хвастун, но не скопец сонливый И не боюсь обманчивых заноз; Спрошу открыто, без манерных поз: «С чего начать?» Так я метался в жизни суетливой, — Явились Вы — и я с мольбой стыдливой Смотрю на стан, стройней озерных лоз, И вижу ясно, как смешон вопрос. Теперь я знаю, гордый и счастливый, С чего начать.

2

Трижды в темный склеп страстей томящих

Трижды в темный склеп страстей томящих Ты являлся, вестник меченосный, И манил меня в страну иную. Как же нынче твой призыв миную? Жгу, жених мой, желтый ладан росный, Чуя близость белых крыл блестящих. Первый раз пришел ты на рассвете, На лицо опущено забрало, Ноги пыльны от святых скитаний, — Но ушел один ты в край свиданий; Сердце, вслед стремясь, затрепетало И любовь узнало по примете. Долго дни текли в тупом томленьи; Помнил я тебя и ждал возврата, Скоро ль снова встанешь на пороге? Средь пустынь полуденной дороги Встретил я обещанного брата И узнал знакомое волненье. Но прошел и этот раз ты мимо. На прощанье нежно улыбнувшись, Струйкой золота исчез в эфире. Я опять один в тревожном мире; Лишь порой душа, от сна очнувшись, Вспомнит о тебе, мечом томима, В третий раз приходишь на закате; Солнце рдяно к западу склонилось, Сердце все горит и пламенеет, — И теперь твой лик не потемнеет, Будет все, что прежде только снилось, Не придется плакать об утрате.

3

Коснели мысли медленные в лени

Коснели мысли медленные в лени, Распластанные кости спали в теле, Взрезать лазурь голубки не хотели, И струй живых не жаждали олени. Во сне ли я, в полуденном ли плене Лежал недвижно у недвижной ели? Из купола небес, как из купели, Янтарь стекал мне сонно на колени. Вдруг облак золотой средь неба стал, А горлицы взметнулись тучкой снежной С веселым шумом крыл навстречу стрел. Сквозь звон, и плеск, и трепет, как металл, Пропел «живи» мне чей-то голос нежный — И лик знакомый в блеске я узрел.

4

Все пламенней стремленья

Все пламенней стремленья, Блаженнее мечта! Пусть храмина пуста, Стихают ли хваленья? Не знают утоленья Разверстые уста! Сердце покоя и тени не просит. Ангел холодное сердце отбросит. Нездешнего сиянья Божественную рать Посмеют ли скрывать Земные одеянья? Все яростней блистанья, Все слаще благодать! Сердце, не ты ль пришлеца угадало? Медленно светлый приподнял забрало. Не тучи закружились, Не трубы пронеслись, Не вихри возвились, Не лебеди забились — Воскрыляя раскрылись И струи излились. Брызнула кровь от пронзанья святого, Молвил, лобзая: «Сердце готово!»

5

Не мальчик я, мне не опасны

Не мальчик я, мне не опасны Любви безбрежные моря. Все силы чувства —

мне подвластны, Яснеет цель, звездой горя, Надежен парус, крепки снасти, А кормщик — опытен и смел, И не в моей ли ныне власти Достичь всего, чего хотел? Зачем же в пору грозовую Я выпускаю руль из рук? И сомневаюсь, и тоскую, В словах ища пустых порук? Зачем обманчивая лупа Показывает бурей гладь? Зачем так медленно и скупо Вы принуждаете желать? Зачем пловцы не позабыли Приюта прежних берегов? Зачем мечтаю я: «Не Вы ли?», Случайно слыша шум шагов? Зачем от зависти немею, Когда с другими вижу Вас, Но вот одни — взглянуть не смею, В молчаньи протекает час. И, вспоминая все приметы, Вскипаю снова, как в огне. Былая мудрость, где ты, где ты? Напрасно ли дана ты мне? Ты, кормщик опытный, в уме ли? Волненью предан и тоске, Гадаешь омуты и мели Проплыть, как мальчик, на доске!

6

Бледны все имена и стары все названья

Бледны все имена и стары все названья — Любовь же каждый раз нова. Могу ли передать твои очарованья, Когда так немощны слова? Зачем я не рожден, волнуемый, влюбленный, Когда любви живой язык Младенчески сиял красой перворожденной И слух к нему не так привык? Нельзя живописать подсказанный певцами Знакомый образ, пусть он мил, Увенчивать того заемными венцами, Кто не венчанный победил. Стареются слова, но сердце не стареет, Оно по-прежнему горит, По-прежнему для нас Амур крылатый реет И острою стрелой грозит. Не он ли мне велел старинною строфою Сказать про новую красу, Иль новые мечты подсказаны тобою, И я тебе их принесу? Единственный мой чтец, внимательный и нежный, Довольство скромно затая, Скажи, сказал ли ты с улыбкою небрежной: Узнать нетрудно: это я?

7

К матери нашей, Любви, я бросился

К матери нашей, Любви, я бросился, горько стеная: «Мать, о мать, посмотри, что мне готовит судьба! С другом моим дорогим на долгие дни разлучаюсь, Долгие, долгие дни как проведу без него?» Кроткая мать, рассмеясь, волос моих нежно коснулась. «Глупое, — молвит, — дитя, что тебя тяжко томит? Легкий страсти порыв улетит бесследно с разлукой, Крепко вяжет сердца в час расставанья любовь».

8

В краю Эстляндии пустынной

В краю Эстляндии пустынной Не позабудьте обо мне. Весь этот срок тоскливо-длинный Пускай пройдет в спокойном сне. Все — сон: минутное кипенье, Веселой дружбы хрупкий плен, Самолюбивое горенье И вешних роз прелестный тлен. Но если милые приметы Не лгут, с сомненьем разлучен, Поверь: последние обеты Мне будут и последний сон.

9

Одно и то же небо над тобою

Одно и то же небо над тобою И надо мной сереет в смутный час. Таинственною связаны судьбою, Мы ждем, какой удел постигнет нас. Звезда, сквозь тучу крадучись, восходит И стерегущий глаз на нас наводит. Как не узнать тебя, звезда Венеры? Хоть трепетно и робко ты дрожишь, Но прежней прелестью любовной веры Над разделенными ты ворожишь. Как призрачна минутная преграда, Кому пустых порук и клятв не надо. Ты захотел — и вот синей индиго Сияет небо, тучи разделив, И, недоверчивости сбросив иго, Персидский зрим перед собой залив, И спутницей любви неколебимой Лучит звезда зеленый свет, любимый. Быть может, я могу сердечным пылом Тебе целенье легкое послать, Чтоб лес казался менее унылым И моря неприветливая гладь Не так томила. Вся моя награда — Узнать, дошла ли скромная отрада. Все можем мы. Одно лишь не дано нам: Сойти с путей, где водит тайный рок, И самовольно пренебречь законом, Коль не настал тому урочный срок. Не сами мы судьбу свою ковали, И сами раскуем ее едва ли.