Осенние визиты. Спектр. Кредо

Лукьяненко Сергей Васильевич

Для художника Клаус разбирался в теологии совсем неплохо. Он размышлял секунд двадцать, после чего отчеканил:

– Гаччер.

– Что? – воскликнул Мартин, едва не опрокинув чашку.

– Вера геддаров, – пояснил Клаус. – В ней существует фигура мессии, ТайГеддара, который… – Он задумался. – Нельзя сказать, что он – Бог, но он больше, чем пророк… скажем так: ТайГеддар – это та часть… нет, не часть… та сторона Творца, которую может воспринять человек… я хотел сказать – геддар. Это словно модель, аналогия, проекция…

– Рожденный Светом, тень на стене бытия… – пробормотал

Мартин. И по взгляду Клауса понял, что его шансы выглядеть частным детективом отныне равны нулю.

– Вот видите, вы сами все прекрасно понимаете, – улыбнулась Эльза.

– У меня есть друг. Он геддар и кое-что рассказывал… – попытался оправдаться Мартин.

Разумеется, ему не поверили.

– Но разве вера геддаров включает в себя предсказуемость чуда? – спросил Мартин.

– Их религия достаточно молода и активна, – ответил Клаус. – Геддары скованы очень сложным кодексом взаимоотношений, их общество более структурировано, чем японское, к примеру. И эти кодексы, взаимные обязательства, частично распространяются и на их отношения с Богом. Существует несколько обещаний ТайГеддара, которые входят в саму основу веры геддаров. К примеру, любой служитель ТайГеддара, погибший ради утверждения истинности своего служения и глубины своей веры, будет воскрешен в новой плоти.

Мартин скептически улыбнулся.

– Причем немедленно, – вкрадчиво добавил Клаус.

– В истории геддаров были религиозные войны, – сказал Мартин. – Но я не слышал про массовые воскрешения погибших геддаров.

– Разумеется, – кивнул Клаус. – Это объясняют, как и положено, нехваткой веры у погибших. Но все-таки обещано немедленное телесное воскрешение. И геддары утверждают, что такие случаи были многократно зафиксированы.

Мартину стало нехорошо.

– Девчонка может прийти в храм и попросить принести ее в жертву во имя ТайГеддара, – сказал он. – Ей хватит на это ума…

– А потом окажется, что не хватило веры, – улыбнулся Клаус. – Как обычно и происходит.

– Есть еще ритуал очищения у хри… – поморщившись, сказала Эльза.

– И начал ли камень плодоносить после последнего ритуала? – усмехнулся Клаус. – Ты еще вспомни танцы с огнем шеали… Нет, если уж проводить показательный эксперимент – то на геддарах. Разумеется, отрицательный результат ничего не даст, но вот положительный… – Он улыбнулся, но тут же помрачнел и задумался.

– Я пойду, – вставая, сказал Мартин. – Спасибо за угощение…

– Уверены, что вам надо туда идти? – неожиданно спросил Клаус.

– Полагаете, это опасно? – уточнил Мартин.

– Не думаю, что это будет опасно физически, – пояснил Клаус. – А вот в духовном плане…

– Давайте будем считать, что я пытаюсь предотвратить ее духовную гибель, – сказал Мартин.

На полпути к входу в Долину Бога Мартин пожалел, что не оставил у европейских шпионов рюкзак и карабин. Бежать было достаточно тяжело, да и воздух здесь был все-таки разреженным.

К радужной арке Мартин подбежал взмокший, с одышкой, проклиная сигары и трубки, а также чревоугодие во всех его видах. К тому же он понял, что за чаем и разговором

не сделал одну крайне необходимую вещь и теперь рискует нарушить местные законы. Мартин так спешил, что у него даже не было сил хорошенько рассмотреть арку – он лишь понял, что она построена из каких-то синтетических материалов и содержит не семь разноцветных полос, а по меньшей мере три десятка.

Несколько дио-дао вышли из жилого купола и стояли теперь перед аркой в ожидании Мартина.

– Сюда нельзя входить с оружием, – пристально глядя на зачехленный карабин, сказал один из Чужих.

Мартин молча сбросил на землю рюкзак, карабин, выгреб из карманов все, включая швейцарский перочинный ножик.

– Теперь ты чист и можешь войти, – сообщил тот же дио-дао.

Мартин покачал головой и спросил, чувствуя себя персонажем похабного анекдота, но ясно понимая, что это необходимо:

– В вашем куполе есть туалет?

Первый раз в жизни Мартину довелось вызвать такой массовый и гомерический приступ хохота. Те из дио-дао, кто не был беременным, корчились от смеха, остальные тихо тряслись, придерживая тяжелые животы. Кое у кого из сумок стали выглядывать детеныши.

– Ты… потому так бежал? – спросил дио-дао. – Да?

– Я соблюдаю ваши дурацкие законы! – крикнул Мартин. – У вас есть нужник?

– Идем, – кивнул дио-дао, все еще мелко хихикая. – Идем, паломник…

Через минуту, пулей выскочив из купола, Мартин вызвал своим появлением новую истерику. Впрочем, выйди он неспешным шагом, это уже не изменило бы ситуации.

– Проходила ли через арку женщина моей расы? – спросил он. – Сегодня, несколько часов назад?

Несколько дио-дао, сумевших собраться с силами, закивали.

– Куда она шла? – на всякий случай спросил Мартин.

И его подозрения оправдались.

– Женщина спросила дорогу к эфесу ТайГеддара, – ответили ему.

Мартин подошел к арке – и в полном ужасе оглядел открывшийся вид.

Долина тянулась вдаль километров на десять – пятнадцать, достигая в ширину не более трех. Но все это пространство было сплошь застроено причудливыми строениями. Глаза невольно искали хоть что-нибудь знакомое, лучше – золотые маковки церквей или хотя бы католические соборы, минареты, пагоды и синагоги. Но взгляд натыкался на круглое каменное строение посреди искусственно созданного болотца, на тянущийся к небу шпиль, увенчанный серебристыми стрелами, на колесо подъемника над шахтой, на исполинскую статую, изображающую размахивающего клешнями омара, на спирально закрученный акведук, по которому лениво текла вода, на огонь, пылающий в исполинской чаше. Более мелкие строения терялись в вечернем сумраке.

– Где он, эфес ТайГеддара? – воскликнул Мартин.

Подошедший к нему дио-дао молча указал куда-то вправо. Мартин проследил за рукой – и увидел вырастающее из склона горы строение. Более всего оно походило на стилизованный сжатый кулак, сложенный из камня. Кулак сжимал что-то вроде гарды или эфеса. Вместо лезвия из эфеса бил в небо узкий луч света.

– Насколько все буквально… – пробормотал Мартин. – Спасибо, дио-дао.

И он побежал, предоставив охранникам долины смеяться дальше.