Осенний мост
Шрифт:
Смит поклонился, признавая поражение.
И тем не менее, нам следует оставить эту тему.
Это наносит ущерб как моему любопытству, так и моим чувствам.
Когда вы будете помолвлены, Эмилия, это происшествие уже не будет иметь значения, а значит, не имеет и сейчас.
Когда я буду помолвлена… Простите, что я так долго тянула с ответом. Уверяю вас, ни вы, ни Роберт в этом неповинны. Это исключительно моя вина.
Я не стал бы называть любовь виной, — заметил Смит.
Лицо Эмилии тут же залила краска. И Смит понял, что его догадка верна. Присущая Эмилии честность выдала
Если бы я действительно была влюблена в вас или в Роберта, все было бы намного проще, — сказала Эмилия. — Но хотя я восхищаюсь вами обоими, это все-таки не то. И потому мне так трудно сделать выбор.
Трудно, — согласился Смит. — Но не в том, что касается выбора. Он-то уже сделан. Вы уже влюблены.
Теперь, когда он все понял, в душе его всколыхнулось сострадание. Лежащая перед Эмилией дорога была полна таких опасностей, каких она даже вообразить себе не могла. Покушение Таро — Смит теперь понимал, что в этом, если и не во всем прочем, Фаррингтон прав, — определенно лишь первое из многих.
Вы должны следовать зову своего сердца. Как же иначе? Тут лишь один вопрос: взаимны ли ваши чувства? Если нет, то любовь не принесет радости — одни лишь страдания. В таком случае вам лучше бы было предпочесть восхищение любви.
Мне кажется, мы говорим о разных вещах, — заметила Эмилия.
Вы любите князя Гэндзи, — сказал Смит.
Если бы Эмилия не сидела в этот момент, она бы наверняка упала.
Господи, помилуй! — вырвалось у нее. — Это настолько заметно?
Нет, — успокоил ее Смит. — Я не был уверен вплоть до нынешнего момента. И насколько мне известно, я — единственный, кто это вообще заподозрил.
А Роберт — нет?
Его подозрения носят совершенно иной характер.
К радости Смита, Эмилия не стала более размышлять в этом направлении. Вместо этого она уронила голову и спрятала лицо в ладонях.
Что же мне делать?..
Потерпеть, — сказал Смит. — Когда мы с лейтенантом Фаррингтоном уедем, очень может быть, что князь Гэндзи угадает правду. Тогда он либо предпримет ответные действия, либо нет, и вы получите ответ.
Когда Эмилия подняла голову, глаза ее были влажны, но она улыбалась.
Спасибо вам, Чарльз. Вы — настоящий друг, добрый и надежный.
Смит поклонился.
Если ваша самая заветная надежда не исполнится, я готов по-прежнему быть добрым и надежным, и не только другом. Я должен буду провести ближайший месяц в Эдо — дела требуют. Но я навещу вас снова, прежде чем покинуть Японию.
Я не заслужила подобной предупредительности.
И тем не менее, она ваша. — Смит улыбнулся. — Но будьте осторожны. Ваши взаимоотношения с князем Гэндзи уже породили множество злостных слухов в здешнем европейском сообществе. Эти разговоры весьма вредят вашей репутации.
Сказано: «Ибо мы не сильны против истины, но сильны за истину». На это я и буду уповать.
Аминь, — отозвался Смит. — Но не забывайте, сказано также: «Яд аспидов на губах их, а укус аспида смертоносен».
Аминь, — сказала Эмилия. — Но я не сделала ничего дурного. И князь Гэндзи тоже.
Я никогда ничего
Сперва лейтенант Фаррингтон, — сказал Гэндзи, — а теперь вы, мистер Смит. Как жаль. Я надеялся, что проблема решится. Да, надеюсь, ничего не случилось? Лейтенант Фаррингтон отчего-то казался куда мрачнее обычного.
Он позволил себе поддаться неверному образу мыслей, — сказал Смит. — И теперь всецело им захвачен.
Неверному образу мыслей?
Это означает, что он опирается на ошибочные предпосылки, с неизбежностью ведущие к неверным выводам.
Я понимаю смысл этого выражения, — сказал Гэндзи. — Я не понял, к чему вы его употребили.
А что тут не понимать? Мисс Гибсон, необыкновенно красивая молодая женщина брачного возраста, проживает у вас в доме, без родственников или компаньонки, вот уже несколько лет. В такой ситуации нетрудно прийти к неверным выводам касательно ваших взаимоотношений.
Эмилия не постоянно жила здесь одна, без товарищей, — возразил Гэндзи. — А кроме того, она проводила много времени в разъездах. И здесь, в замке, и во дворце в Эдо у нее имеются свои покои — расположенные, не могу не заметить, весьма далеко от моих. Нам случалось не то что по несколько дней — по несколько недель не видеться друг с другом. Насколько я понимаю, в других странах знатные господа тоже часто принимают гостей подобным же образом.
Да, но товарищи Эмилии не принадлежали к числу ее соотечественников, — сказал Смит. — Это были ваши вассалы и слуги. А всякий, кто провел в этой стране хотя бы час, знает, что любой приказ господина исполняется беспрекословно. Они не были ей реальной защитой. А гостьи, живущие подобным образом у каких-нибудь знатных господ в той же Англии, всегда имеют при себе собственных слуг и компаньонок.
Гэндзи кивнул.
Да, я сделал глупость. Мне нужно было посоветоваться с кем-то помимо Эмилии. Ее невинность иногда мешает ей заметить вещи, видимые другим. Следует ли мне предположить, что лейтенант Фаррингтон думает, будто я каким-то образом злоупотребил своим положением по отношению к Эмилии?
Коротко говоря — да.
А вы?
Смит улыбнулся.
Лейтенант Фаррингтон имеет привычку подавлять свои инстинктивные ощущения и вполне естественные мысли, словно вероломных мятежников. Он отказывается признавать их собственными и приписывает вместо этого другим. Я подобной привычкой не страдаю. Кроме того, князь, я полагаю, что если бы вы что-то пожелали, вы бы взяли это в открытую, наплевав на последствия. Именно так действуют самураи, разве нет?
Нам нравится так о себе думать, и нам хотелось бы, чтобы именно так о нас думали другие, — сказал Гэндзи. — На самом же деле мы столько думаем о последствиях и о том, что как будет выглядеть, что зачастую оказываемся вообще ни на что не способны. Мы так сильно зависим от несказанного, что часто не можем перестать беспокоиться и полагать, что никаких взаимоотношений нет вообще, что все это лишь наша выдумка. Там что зачастую мы отнюдь не решительны, а вовсе даже наоборот, как мне ни печально об этом говорить.