Осенний перелом
Шрифт:
В конце концов, за ночь, похоже, ничего серьезного не произошло.
За ночь настроение необъяснимым образом исправилось. Правда, снилась всякая муть, и голова с утра болела, но две кружки кофе помогли ожить. Зато за окном светило солнце, а граф куда-то умотал, и не было причины напяливать ради завтрака дурацкое платье. Женя влезла в родные джинсы, натянула свитер, накинула шаль — с брюками и правда смотрелось сногсшибательно. А что Солли и Ланкен носы кривят, это их проблемы. Она же не по улицам идет рассекать в неподобающем виде.
— Скажите,
— Разумеется. У господина графа прекрасное собрание книг, одно из лучших в столице. Что конкретно вас интересует?
— Меня интересует, умею ли я читать. Это ваше переводческое заклинание — оно только на устную речь работает, или на чтение тоже?
— Только разговор. К сожалению.
— Плохо. А вы сможете меня поучить?
— Зачем вам, барышня?
Посмотрел, будто у нее зеленый ирокез на голове и кольцо в носу. Вот уж удивительное дело, девушка хочет книжку почитать!
— Скучно мне. Граф просил несколько дней посидеть дома. Чем я, по-вашему, должна заниматься? Мух считать?
Секретарь задумчиво пожевал губами.
— Хорошо, идемте.
Женя ожидала чего-то похожего на библиотеку родителей одной школьной подруги, заядлых книгоманов: стеллажи, полки до самого потолка… Раз уж «лучшее собрание в столице»… Библиотека графа фор Циррента помещалась в не слишком большой комнате, пожалуй, даже меньше той, которую отвели Жене. Два окна, светлый ковер на полу, два шкафа у левой стены и два — у правой. Женя не могла бы сказать точно, сколько книг помещается в такой шкаф, но «лучшее собрание» выглядело не слишком впечатляюще. Хотя для домашней библиотеки, пожалуй, и неплохо.
Простенок между окнами занимали два кресла и столик. Еще один стол, большой, с письменным прибором, стоял на середине комнаты.
— Садитесь и подождите немного, — предложил Ланкен. — Я найду для вас старый букварь господина графа.
Отошел к одному из шкафов, достал связку ключей. Ничего себе, они еще и запираются! Интересно, от кого?
— И прописи, — буркнула себе под нос Женя, устраиваясь в кресле у окна. — Палочки-крючочки-буковки…
Ланкен услышал. Обернулся:
— Вы и писать собираетесь учиться?
— Почему нет, — хмуро ответила Женя. — Гулять так гулять.
— Хорошо, — согласился Ланкен, — будут вам и прописи. Завтра. На сегодня, я полагаю, хватит букваря.
Скрипнула тяжелая дверца, секретарь зарылся в недра шкафа едва не с головой, и вскоре вынырнул с тонкой книжицей в руках. Аккуратно запер шкаф, подошел, измерил Женю откровенно изучающим взглядом:
— Держите. У меня есть полчаса, я покажу вам буквы, потом будете тренироваться сами. После обеда я смогу уделить вам немного больше времени. Вас устраивает?
— Вполне, спасибо.
Букварь Жене понравился с первого взгляда. Веяло от него чем-то… старинным, музейным даже. Кожаный потертый переплет, желтоватые страницы, четкие крупные буквы, но слегка неровные
— Начнем, — Ланкен взял книгу из ее рук, положил на стол, раскрыл на первой странице. Откуда-то в его руке взялась короткая указка. Заскользила по столбцу двойных букв: — Запоминайте. Кеа. Ири. Ар. Зе.
— Стойте! — Вот только «аз-буки-веди» ей тут не хватало! — Подождите.
Пролистнула несколько страниц, туда, где начинались слова.
— Прочтите мне, — ткнула наугад, — вот хотя бы это.
— Собака.
— А по буквам?
— Се. Орум. Боу. Ама. Кеа. Ар.
— Ага. Так я и думала. Ланкен, послушайте… Не нужно вот этих «Кеа», «Ар» и как там еще. Мы не в школе, мне экзамены по алфавиту не сдавать, я читать хочу. Давайте учить звуки, а не буквы.
Ланкен посмотрел на нее, как на слабоумную:
— Я учил господина графа, барышню Цинни…
Ага, значит, своих барышень они все-таки учат!
— Я понимаю, у вас принято так. Но давайте попробуем, как я прошу? Пожалуйста. Поверьте, это будет намного быстрей.
Наверное, будь у старика больше времени, он бы так просто не сдался. Но его, похоже, ждала работа поважнее, чем обучение грамоте скучающих барышень, так что через полчаса Женя сидела в гордом одиночестве, водила пальцем по буквам и повторяла шепотом: к, и, а, з, б, ц, г… Непривычный порядок мешал. Подумав, Женя пересела за письменный стол, взяла лист бумаги, нашла среди перьев заточенный карандаш — пером писать, наверное, интересно, но вряд ли с первой попытки получится, а заляпать кляксами графский стол она точно не хочет! Написала в столбик привычный алфавит. Теперь против каждой буквы проставить местную…
Идея оказалась даже удачнее, чем думала Женя. Очень наглядно, и сразу ясно, о чем спросить, когда Ланкен выкроит еще полчаса. Вот, например, зачем на «и» три разных буквы? Две «а», две «о»… длинная и короткая? Или они на самом деле по-разному произносятся? Ох, как все сложно…
Наверное, для того и нужно вызубрить названия букв, чтобы отличать, когда «а» — «Ар», а когда «Ама». Женя представила, как старый Ланкен скажет: «Я учил господина графа, барышню Цинни, зря вы, барышня, принялись учить меня!» Ну уж нет.
— Не посрамим, — пробормотала Женя и перелистнула букварь на десяток страниц вперед — туда, где начинались короткие фразы. — Чего не знаем, о том догадаемся! Не первоклашка, небось.
— Так и сказала? — переспросил граф. — «Что не знала, о том догадалась»?
— Именно, — кивнул Ланкен. — Еще объяснила: если, мол, человек в основном буквы запомнил, нужно быть полным идиотом, чтобы в знакомом слове не подставить одну пропущенную.
— И у нее получается?
— Вслух — ужасно, — вздохнул Ланкен. — Она путает «Орум» и «Осс», вместо «Ама» то и дело читает «Ар»… Но она читает. Если вы дадите ей сегодняшнюю газету, она все поймет.