Осенняя соната

Бергман Ингмар

Эпилог

Виктор. Иногда я незаметно прихожу сюда и смотрю на жену. Она мучается, последние ночи были ужасными, она совсем не могла спать.

Она все время твердит, что никогда не простит себе, что выгнала из дому родную мать. Если бы я мог поговорить с ней по-настоящему. Но я никак не могу избавиться от всех этих моих затертых слов, избитых фраз. Я вижу, как она мучается, и ничем не могу помочь.

Ева. Ты уходишь?

Виктор. Иду на почту, нужно получить бандероль с книгами.

Ева. Захвати, пожалуйста, это письмо!

Виктор. Хорошо. Оно – Шарлотте?

Ева. Да. Можешь прочитать его, а я загляну на минуту к Елене.

Виктор (читает). «Я поняла, я виновата перед тобой. Ты ожидала от меня нежности, а встретила одни требования. Я мучила тебя своей старой прокисшей ненавистью, которая давным-давно уже ничего не значит. Я была не права все время и прошу

тебя простить мне. Елена поняла все намного глубже. Я требовала, а она давала. Она любила, а я уходила от тебя все дальше. Я понимаю теперь, что должна заботиться о тебе, что все старое ушло, что я никогда больше не отпущу и не оставлю тебя одну. Не знаю, дойдет ли это письмо, не знаю даже, прочитаешь ли ты его, может быть, уже слишком поздно. Но, несмотря ни на что, я буду надеяться: то, что я открыла для себя, – не напрасно. Ведь есть все же какая-то высшая милость. Я говорю о неслыханной возможности – заботиться друг о друге, помогать друг другу, оказывать друг другу простые знаки внимания. Ты должна понять, что я никогда больше не отпущу тебя и никогда не позволю тебе исчезнуть из моей жизни, я буду очень упрямой! И я не сдамся, даже если уже слишком поздно. Я не верю, что уже слишком поздно. Не должно быть поздно».

Форе, среда 27 июля 1977