Осетинские народные сказки
Шрифт:
Самый: старший в семье, старик отец, видит это, и сердце у него сжимается от горя. Сидит он в своем кресле дубовом, будто окаменел. Никто и не вспомнит о нем, не покормит, извелся старик. А жена его даже и сидеть не могла, все лежала в постели.
Как-то под Новый год отец собрал всю свою семью: и старых и молодых, и мужчин и женщин, даже детей созвал и говорит:
— Слушайте, дети, что я вам скажу: пусть этой ночью ни один из вас не выходит из дома. Если любите меня, исполните мою просьбу.
— Хорошо, — сказали все, —
Ночью выпал глубокий снег.
Когда день отделялся от ночи и петухи начали кричать, старик встал с постели, открыл дверь и выглянул на улицу. Видит, след взрослого идет от двери в сторону леса.
Разгневался глава семьи, вернулся к себе в комнату, грузно сел в свое кресло и велел собрать всех домочадцев до единого.
Когда собралась вся семья, отец вышел к ним и укорил:
— Не стыдно ли вам обманывать меня! Все, как один, обещали мне, что никто не выйдет за дверь, а сами нарушаете свое слово.
— Клянемся солнцем, землей и небом, что ни мы, ни дети этой ночью не выходили.
— Ну ладно, посмотрим, — сказал отец. — Я узнаю, правду ли вы говорите.
Старик взял топор под мышку и пошел по следу.
Шел он, шел и пришел в дремучий лес. След довел его до высокого толстого орехового дерева. Под деревом лежали пышные сугробы снега. Там было теплее, чем в доме у старика. Как же узнать, кто вышел из его дома? Закутался старик в шубу, остался под деревом на всю ночь, но никого так и не увидел.
«Чей же это след? Может, он в дупле дерева сидит?» — подумал он и решил свалить дерево. Вскочил он на ноги, сбросил шубу и стал подрубать его. Рубит острым топором, и щепки во все стороны летят. Подрубил дерево уже до половины, вдруг кто-то сверху спрашивает его:
— Что ты делаешь, старик? Зачем дерево валишь зря?
— А ты кто такой?
— Я Общее Счастье твоей многолюдной семьи.
— Почему же ты сидишь в лесу?
— Где же мне сидеть? Пришлось бежать из твоего хадзара. Никто в семье больше обо мне не думает, никто со мной не считается. Позабыли меня, тебя тоже забыли. И старуху мать тоже позабыли. У них только и заботы, что о себе и своих детях. Сам посуди, как же мне оставаться в твоем доме? Где каждый думает только о себе, там мне места нет.
— Твоя правда, — согласился старик. — В моем хадзаре каждый думает о себе и часто даже во вред другому. Но ты уважь старика, вернись обратно. Сколько хватит сил, я помогу тебе, чтобы не о себе думали, а обо всех, обо всем хадзаре.
— Не могу я вернуться в твой хадзар, но зато я другим тебя уважу: я дам каждому из твоих домочадцев то, чего они у меня попросят. Пусть только каждый просит что-нибудь одно.
Старик выслушал Счастье, подумал, подумал и сказал:
— Поклянись небом и землей, что ты непременно дашь каждому из моих домочадцев то, чего он у тебя попросит.
Счастье поклялось в том небом и землей.
Старик
Забеспокоились, забегали его сыновья, внуки, правнуки, праправнуки, и жены их, и дети их.
— Что с нашим дедом? — говорят.
— Где он был ночью?
— Не болен ли?
— Не сердит ли на нас?
— Может быть, голоден?
— А может, нездоров?
— Не озяб ли?
— Не холодна ли постель?
Другие хлопочут у постели бабушки, ласковые слова говорят ей.
И так каждый старается угодить старшим в семье — отцу и матери всех, тем, кто всю жизнь провел в труде, больше думал о других, чем о себе. Какой сын, какая дочь или невестка не чувствовали заботы старого отца и старой матери!
А старик стал рассказывать:
— Счастье наше ушло от нас. И просьбы не помогли: не хочет возвращаться. Хорошо ли это?
Никто не сказал «хорошо», но зато наперебой стали спрашивать:
— Почему Счастье обиделось? Что оно говорит?
А старый отец на это отвечает:
— Потому, что вы больше не слушаетесь меня, вашего старшего. Потому, что вы больше не смотрите за своей старой матерью. Каждый стал думать только о себе. Пойдет на охоту, тушу серны принесет — себе, своей жене и своим детям, а не всей семье. Все говорите: «мое», а не «наше». Нам большой дом нужно строить, ведь поглядите, сколько вас стало, а строить никто не хочет, каждый говорит: «Себе я построю, другим не хочу». А Счастье так говорит: «Где не хотят общего добра, а один тянет себе, другой себе, там нет места счастью. Разве у вас есть место для меня?»
Все молча слушали слова старика, и каждый думал про себя: «Правду говорит Счастье».
— Сегодня утром Счастье сказало мне: «Иди домой. Я уважу тебя, дам каждому из твоих домочадцев то, чего он у меня попросит. Пусть только каждый просит что-нибудь одно». Пусть и старый и молодой, и мужчина и женщина скажут, чего они хотели бы попросить у Счастья.
И все наперебой стали говорить. Один хотел бы у Счастья двух быков, другой — коня, третий — оружие. Те хотят побольше ячменя или пшеницы, новые чувяки или одежду, меч или лук со стрелами.
Так все сказали старому деду, кто чего хочет, только одна молодая невестка ни слова не промолвила. Тогда обычай был такой: при старших невесткам нельзя было разговаривать. Ее тоже спросили, чего она хочет. Свою просьбу она прошептала мальчику, а мальчик сказал громко:
— Пусть Счастье даст нам общую жизнь, общую работу и любовь друг к другу.
И все улеглись спать.
На рассвете, когда петухам петь, встал старик с постели, закутался в шубу, папаху надвинул на глаза, взял топор и отправился в дремучий лес. Немало шел старик — целый день и к вечеру дошел до того большого орехового дерева.