Ошибка «2012». Мизер вчерную
Шрифт:
И даже на расстоянии чувствовался двигавший нелюдями голод.
Дьявольский, чудовищный, непереносимый, не поддающийся человеческому осмыслению, куда там контролю…
Твари насыщались так, словно их перед этим не кормили тысячу лет. Другое дело, пирующие не производили впечатления умалишённых. Они действовали чётко и слаженно, словно объединённые чьей-то волей. Эта воля недавно выдала им первый приказ и с ним — первую награду. Очень скоро она пошлёт их за новыми жизнями, посулив плоть и патроны. А стрелки на вышках точно такие же твари, только не простые, а с автоматами…
— Ёкарный бабай, — совсем пропал голос у Сердюкова. — Ребята, это что же такое,
«Телевизор надо меньше смотреть», — хотел было буркнуть Колякин, но Мамба опередила его.
— В точку, милый. Это зараза, — кивнула она и сразу вспомнила Рубена, Посвящённого из Старшей колоды. — Что-то типа вируса. Если ты по жизни говнюк, ты его точно подхватишь и скоро превратишься… вот в такое. А если ты нормальный мэн, у тебя иммунитет. Главное, если что-то почувствуешь, сразу о хорошем подумать…
— Во-во! — хмуро кивнул Ржавый. — Меня тоже давеча торкнуло, будто голос какой: люди — звери, жизнь — говно, а ты наш, тебе можно, рви глотки, всех режь… А я ему этак вежливо: а ну-ка, фу! Пасть, говорю, сука, закрой, коли не врубаешься. Чем это жизнь наша говно? Ты вот из «бочки» выкатываешься чуть живой, а тебя у «локалки» уже семейники ждут, ободряют, поддерживают, в хату ведут. А там всё как положено — «новяк», «бацилла», самый смак, самый цимес — первый глоток… А фарт, а «раскумор», а верные кенты? Так что заткни, говорю ему, падла в ботах, пасть, пока я тебе твоё грязное ботало тебе же в жопу не засунул. И ведь проникся, пидор гнойный, усох. Вот так [190] .
190
«Бочка» — здесь: ШИЗО, штрафной изолятор. Прибывшему из ШИЗО положен «новяк» — новая одежда с головы до пят, от постельного белья до рабочего костюма. «Бацилла» — вкусная калорийная пища вроде сала с чесноком. Чифирь пьют по кругу, самым кайфом считается первый глоток. «Раскумор» — доза после наркотического голодания. Впрочем, кто в наше просвещённое время этого не знает?
Он широко оскалился, но тут же болезненно вздрогнул и тронул ладонью голову — из раны на макушке по-прежнему сочилась кровь. Чувствовалось, само затягиваться будет долго. Хорошо бы зашить.
— Э, брат, как тебя, — осмотрел рану подошедший Мгави. — Давай полечу? Хуже точно не будет… — И, не дожидаясь разрешения Ржавого, зачерпнул из озера своей ньямы. — Ап! Ну вот, а ты боялся.
После возвращения Силы у него в душе поселилось радостное спокойствие. Вокруг разливался океан энергии, земля и солнце были на его стороне, жизнь понятна и предсказуема, а все люди — братья и сёстры. Даже этот погрязший в своей карме белый, всё обещавший что-то там про немецкий крест. Глупый и смешной, похожий в своём неведении на червяка, выползшего на асфальт из затопленной норки.
— Ты, сука, ты это что!.. — вскинулся было Ржавый, ощерился, хотел снова посулить что-то нехорошее, но прикусил язык, ощупал голову, помолчал и хрипло проговорил: — Блин! Непонятки в натуре. В общем, Чёрный Болт, извиняй, если что не так. Чую мозгом, ошибочка вышла. Короче, рахмат… Всеми фибрами благодарю.
Он старался не подавать виду, но едва ли не впервые в жизни ему было неприятно и стыдно. Вот ведь, хотел испоганить жизнь парню, а тот взял башку ему вылечил… А ещё Ржавому было стрёмно. Оклемавшийся Чёрный Болт кого угодно мог под плинтус загнать. Если он окажется злопамятным…
— Я,
— Да-да, примите к сведению. Вы, майор, не того взяли, — веско подтвердила Мамба, раскуривая сигару. — Ну что ж, бывает. Как говорите вы, русские, ночью все кошки серы, а в каждой избушке свои погремушки…
Говорила она как бы на правах старшего товарища. По крайней мере по званию.
— Что? — нахмурился Колякин и начал пристально разглядывать Мгави.
Сердюков втянул ароматный дым и мечтательно произнёс:
— Говорят, гаванские сигары на жаре толстые потные негритянки сворачивают, положив себе на бедро… А помните, товарищ майор, как мы фашистку взяли? Ну, ту экстрасенсшу, которая на джипе и с кобелём? Так у её хахаля тоже были сигары, такие же вонючие, прямо вырви глаз. Как вспомню, так вздрогну. Фашистка эта — пробка, хахаль — козёл, овчарка — тьфу, а сигары — первый сорт. Бывает же…
Говорил он это как бы в пространство, но на лице было прямо-таки написано — тётенька, так кушать хочется, что переночевать негде. Подайте Христа ради…
— Говоришь, экстрасенсша с овчаркой? — Мамба протянула ему сигару и нахмурилась. — А хахаль у неё козёл? Хм… Белобрысая, ростом с меня? А кобель на гиену, случаем, не похож?
— Точно, точно, форменная гиена. — Сердюков кивнул, с чувством затянулся, жадно проглотил ядрёный горячий дым. — И сама фашистка один в один как вы, товарищ подпол… тьфу. В общем, похожа на вас, только белобрысая очень.
Не надо было ему сравнивать Чёрную Мамбу с белобрысой фашисткой.
— Слушай, заткись, а? — Мамба отобрала у него сигару, отвернулась от окна, и на глаза ей попался воистину духоподъёмный плакат.
«Воин, слушай командиров наказ — чутко бди днём и ночью, не смыкая зорких глаз. Прапорщик, слушай офицеров завет — бди днём и ночью, ложных сигналов нет».
Настроение упало вконец. Кровь, зэки, мокруха, стрельба — всё это утуви, она и не такое видала. А вот то, что рядом бродит белокурая немка с кобелём… это да. Стерва та ещё, с печенью. Очень бы не хотелось встречаться с ней на узкой тропе…
Между тем Колякин оказался прав в своих наблюдениях за тварями на плацу. Часть из них, видимо утолив первый голод, действительно устремилась за недобитыми жизнями. Самые сообразительные нелюди уже привязывали длинный трос к решётке на одном из окон здания администрации. А дальше, вероятно, будет как в бородатом анекдоте про китайского космонавта [191] . Примутся тянуть всем скопом, и на пятьсот первом рывке…
191
«Миллион человек дружно натягивал резину… Имя первого китайского космонавта мы узнаем, когда выяснится, кто отпустил её последним».
— Значит, так, — начал командовать Колякин. — Все слушайте внимательно. Вы, — посмотрел он на Ржавого и Сердюкова, — в темпе дуйте на второй этаж и оттуда помножьте на ноль всё живое на сторожевых вышках, в первую голову на «тройке» и на «четвёрке». Ну а мы пока здесь постараемся, сколько патронов хватит. А патронов у нас много… Напоминаю для всех: прицел — три, задержка дыхания на выдохе, ровная, наравне с верхними краями гривки прицельной планки, мушка. Вопросы? Вперёд!
— Сделаем. — Рецидивист и контролёр слаженно рванули из кабинета.