Ошибка 95
Шрифт:
Мила к пище не притронулась. Вначале она думала о Дэне, о том, что, наконец, он получил по заслугам, но вот только был ли Дэн хоть частично прежним или это уже совсем другой Дэн – она не знала.
Глядя, как Айвен обсасывает косточку, Мила непроизвольно улыбнулась.
– Расскажи о себе, – попросила она. – Мне интересно. Ведь ты жил в Страшные Времена.
Айвен глянул на ее бокал, подлил вина.
– Что именно тебя интересует?
– Кто были твои родители?
Айвен на минуту задумался.
– Мать бросила семью, когда мне исполнилось девять, – сказал он. – Ушла к какому-то астронавту. Папаша говорил, тот мерзавец майором был. Я помню мать. Красивая.
Он выпил и
– Значит, тебя отец воспитывал?
– Папаша со странностями был.
– Расскажи о нем, – попросила Мила.
– Чего тут рассказывать-то? Папаша сварщиком работал на кораблестроительном заводе. В пьянство ударился, когда мать ушла. Меня словно не замечал. Пил года два, а потом неожиданно бросил, книги какие-то стал читать, бывало непонятные слова мне говорил. Не помню толком, о чем он там болтал. Мы с ним почти не общались. Он раньше, когда пил, все время сам с собой разговаривал. Потом у него знакомые появились. Тоже книжники. В то время на Земле еще были люди, которые книгами увлекались. Я имею в виду не каталоги магазинные и даже не книги о науке или политике, а другое… Ну, литература там, религия… Это сейчас у вас только в музее можно книжку увидеть. Все на миникомах есть, а раньше… Ладно, ты не подумай, что и я тоже читать любил. Все это чушь собачья! – Он достал из кармана сигареты и зажигалку, закурил. – Я презирал чтение, как, впрочем, и отца. Он был неудачником. Вместо того чтобы меня на ноги поставить, все время самокопанием занимался. Но я давно на него не сержусь. Я его вроде как понимаю. Это он из-за ухода матери умом тронулся. А я даже благодарен судьбе за то, что в те годы, когда родители детям мозги ерундой забивают, самому себе предоставлен был.
Мила вспомнила собственное детство – строгого отца, тихую маму, занятия музыкой, языками, изобразительным искусством, непрерывный контроль, ежедневные проверки знаний.
Кажется Айвен не почувствовал этого воспоминания, выпустив в потолок тонкую струйку дыма, он продолжал:
– На того майора я затаил злобу. Хотел отомстить, но не знал как. Само слово «майор» стало для меня как горечь. Как-то раз мысль пришла: вырасту, пойду в астронавты, дослужусь до генерала, стану начальником над этими самыми майорами, вот тогда они у меня попляшут. И с тех пор я самовоспитанием занимался. Лет в двенадцать спортом увлекся, учебу подтянул и скоро одним из самых успевающих в классе стал. С папашей прожил до семнадцати, а потом поступил в летное. После только два раза его видел. Последний – лет за десять до того, как меня заморозили. – Айвен криво усмехнулся. – А сестры слабоумной у меня никогда не было. Ну и бред, однако, мне в память эти кретины записали! Ха-ха-ха!
Хохот Айвена эхом разнесся по дому.
Мила прислушалась. Как там Дэн с Ритой?
Из подвала не доносилось ни звука.
– Они там не умрут? – спросила Мила и сама удивилась тому, как равнодушно прозвучал ее голос.
– С чего бы им помирать? Полежат, очухаются. Может, память восстановят. Память – ценная вещь…
Голос Смита как будто раздавался издалека. Действует, подумала Мила и опрокинула в рот остатки вина.
Айвен внимательно посмотрел на нее. Он вытер губы и руки, бросил скомканную салфетку на горку куриных костей и наклонился к женщине.
– Не парься так, – шепнул. – Дурацкое занятие.
Айвен приподнял каштановые локоны и коснулся губами кожи за ухом. Его горячее дыхание взбудоражило Милу.
– Грязная шлюха! – едва слышно прошептал Айвен. От этих слов Мила вздрогнула, но теплая волна внизу живота заставила ее выгнуться всем телом и прильнуть к мужчине. Айвен начал поспешно стаскивать с Милы одежду. Она не возражала. Айвен изнемогал от нахлынувшей страсти, но
Вдруг ее разобрал неуместный смех, она расхохоталась с одержимостью сумасшедшей.
Айвена это только раззадорило. Он вытряхнул Милу из брюк, разорвал кружевные трусики. Женщина скатилась с дивана и, оказавшись на четвереньках, поползла по ковру, продолжая хихикать. Айвен схватил ее за бедра и притянул к себе.
– Жи-вот-но-е… – сказала Мила и издала утробный звук.
– Ты из той же стаи, – прорычал Айвен.
Его ладонь скользнула вверх по спине, пальцы вцепились ей в волосы. Он сказал что-то неразборчивое, но Миле было все равно, что он говорит. Она чувствовала, как разгоряченные тела источают мускусный аромат – первобытный и пьянящий. Казалось, окружающее пространство растеклось дрожащим маревом, а потом и вовсе пропало, обратившись в ничто, и Мила тоже стала ничем. Крик женщины потонул в бесконечности, время исчезло…
Глава 5
…Мила вынырнула из тяжелого сна.
Нестерпимо хотелось пить, стучало в висках, и ныла спина. Пол, даже застеленный ковром, был чересчур жестким ложем. Мила попробовала подняться и тут же пожалела о том, что пошевелилась, так ее замутило. Проклятое похмелье.
«Это даже хорошо, что мне так плохо, – подумала она с горькой иронией. – Борьба с похмельем отвлечет от дурных мыслей».
Мила осторожно перевернулась на живот и встала на четвереньки. Комната тут же заходила ходуном, абстрактный рисунок на ковре поплыл цветными пятнами. Мила замерла, и стояла неподвижно до тех пор, пока качания не начали стихать. Придерживаясь за комод, она медленно поднялась и осмотрелась. Казалось, будто ночью в доме случилось побоище. Стол был опрокинут, куриные кости рассеялись по полу вперемешку с одеждой; постеры с известными исполнителями астроника, украшавшие стены, оказались распороты, точно какой-то хищник приложил к ним лапу.
Мила переступила через Айвена, раскинувшегося на полу среди разбросанных диванных подушек, и побрела на кухню.
Аптечка, аптечка, аптечка… В ней точно имеется средство от похмелья.
Мила стала рыться в ящиках, отыскала коробку. Кроме флакона антисептика и перевязочного пакета – упаковка таблеток под названием «галостон», и больше ничего. Наполнила стакан водой, с жадностью выпила, наполнила снова, бросила таблетку. В стакане зашипело.
Сделав несколько глотков, Мила закрыла глаза, прислушалась к ощущениям. Почувствовала Айвена. Его поверхностный тревожный сон. Тут же нахлынуло уныние.
«Не хочу, чтобы ты сейчас проснулся», – подумала Мила. В ответ из комнаты послышалось невнятное бормотание. Айвен зашевелился. Судя по шуршанию, перевернулся на другой бок.
Пытаясь унять мелкую дрожь в руках, Мила принялась читать аннотацию. Буквы расплывались.
«Побочное действие. Вызывает ощущение легкой эйфории».
«Не помешает», – подумала Мила и бросила в стакан еще одну таблетку. Присела на стул, вздрогнула от соприкосновения голого тела с холодным неуютным пластиком. Она безуспешно растирала виски, ожидая пока подействует лекарство. Через пять минут стало немного лучше.
«Дэн, Рита, – промелькнуло в голове. – Надо их освободить, а потом вызвать полицию». Эта мысль запульсировала, как нарыв. От страха Милу бросило в пот. Она не может сдать Айвена. Но она должна сделать это. Как же преодолеть противоречие?
«Пусть Айвена заберут, починят, перепрограммируют, – думала она. – Пусть у каждого из них сотрут память об этом безобразном происшествии. Хорошо бы Дэн забыл раз и навсегда, что был женат на ней, и чтобы Айвен снова стал Рихардом…»
– О, нет! – вырвалось у нее. Все исходы одинаково пугали.