Ошибка архитектора
Шрифт:
— Выгони их.
— Не могу.
— Почему?
— Они скажут, что это не я. Никто не поймёт. Можно посплю с тобой?
— Хорошо, — отвечала Эйва, вздыхая и улыбаясь. Потом хмурилась шутливо и отрезала: — Только спать.
— Эйва… — хныкал в неё второй наследник.
— Нет!
И она ложилась, а Гаян ложился рядом и обнимал её, утыкаясь в плечо, будто ребёнок. И просил почитать стихи, которые она знала наизусть. И она читала — роли из пьес Рефэра, Одейна, поэмы Блеста. Гаян их обожал.
— Знаешь, — прошептал
И Эйва гладила его по волосам, целовала в висок, продолжая читать наизусть поэму Блеста про острова в открытом море, небеса, потерянные души и птиц. Романтичное и очень печальное.
В поисках брата, к ней приходил Жай, ворчал на Гаяна, что тот опять почти голышом залез к Эйве в постель, говорил что-то про честь и приличия. На что младший брат всегда просил его заткнуться, потому что мешает слушать стихи, а что до чести, то мол он готов связать свою жизнь с Эйвой хоть сейчас, и вопрос про честь будет закрыт.
Жай фыркал и ложился на кровать с другой стороны. И уже, когда сон утаскивал за собой Эйву, старший брат пытался вытянуть от неё младшего, но никогда ничего не получалось, и в конечном итоге так они оба и оставались спать с ней рядом.
И да, это было ужасно. Такое падение нравов и сплошной грех, но для Эйвы оба они были скорее братьями, друзьями, родными людьми. И хотя она знала, что то, что между ними происходит, странно и ненормально, но на деле не было ничего более чистого и сокровенного…
Когда Гаян заключил её в свои объятия, ей захотелось разрыдаться. Эта его злость на неё, что Эйва пропала без следа. Она ведь и подумать не могла, что он переживает за её жизнь, думает, что она в опасности.
И конечно это её смущение — ей никогда ничего не было нужно от них. Она была их другом, поверенным, понимающим соратником, той, кто всегда была на их стороне несмотря ни на что, конечно не надо было так поступать с ними…
— Нельзя так поступать с теми, кому дорога, Эйва, — вторя её мыслям, прошептал ей в волосы Гаян. — Нельзя…
— Прости, — всхлипнула она. — Прости меня, родной.
И так было не принято, категорически — нельзя было так обращаться к наследнику, но Эйва точно знала, что, если Жай стерпел её официальное обращение при Шелранах, то Гаян терпеть не будет. Второму наследнику было всё равно в принципе, и уж тем более на Шелранов — половина семьи была у него в постели и к ним было определённое отношение, а Верон был хорошим другом Жая.
— С твоей стороны было ужасно так с нами поступить, — проговорил Гаян, когда вытащил её на улицу из дома, чтобы поговорить наедине. Они устроились на скамейках в саду, он небрежно растянулся, вытянув ноги на стоящую рядом вторую скамью, а Эйве пришлось, как в юности сесть в угол, который он образовал своим
— Я не думала…
— Не думала, что я буду переживать? — возмутился принц. — Шутишь? Ты же никогда не была дурой, Эйва!
— Может была?
— Пфф, нет. Добрая и слишком, слишком скромная, — повёл он головой, но уже было видно, что негодование в нём улеглось. — Я уже собирался в болотах Яынси твоё тело искать.
— Ты нашёл бы там много тел, — отозвалась она. Место это было страшным. Там велись ожесточённые бои во время войны и в тех местах сгинуло очень много солдат с обеих сторон.
— Ладно, ты может считала меня бесчувственным засранцем, — проговорил он, вздыхая. — Жая бессердечным умником… но мама. Эйва… о маме надо же было подумать. Ты же ей не чужая.
И конечно Гаян был прав — её величество всегда очень тепло относилась к Эйве, считая её маму практически своей сестрой. От этого укора на глаза навернулись слёзы.
— Прости… я была так… потеряна. Театр был моей жизнью. Ты же знаешь, как сильно я любила всё это, любила быть внутри, любила творить эту сказку, создавать из слов действие. И…
— И? — вздохнул он. — Горничная? Серьёзно?
— Я больше ничего не умею, — ответила Эйва.
— Жай прислал официальную бумагу с предложением руки, — проговорил второй наследник.
— Да. Вчера, — подтвердила этот уничтожающий её факт женщина. — Его светлость мне отдал.
— Его светлость… — передразнил её Гаян, — пффф… Почему ты не соглашаешься?
— Гаян, перестаньте… оба.
— Нет. Нет Эйва! Не могу, не проси, — он упрямо повёл головой. — Объясни мне, идиоту, что не так.
— Гаян! Ну какая из меня супруга наследника? — выдавила из себя она.
— Замечательная, — отрезал его высочество.
— Я же служанка! Я всю жизнь работаю… я…
— Так это прекрасно, — отозвался он. — Моя работа мало чем отличается от твоей. Разве что не руками работаю. А служение в сути своей такое же.
— Гаян…
— Это правда хуже, чем быть горничной?
Она мотнула головой, упрямо. Это было так безумно, просто слов не найти.
— Ладно, — кивнул Гаян и этот кивок ничего хорошего не сулил. — Нравится быть горничной, будешь ею при мне.
— Что?
— Ты действительно думаешь, что я тебя здесь оставлю? — он приподнял бровь, посмотрел на неё испытывающе. И ей нечего было ответить.
— Я… — начала было Эйва, но не получилось.
— Нет. Я не Жай, я не чистюля, не педант, ненавижу все эти расшаркивания. Ты меня знаешь, — отрезал Гаян. — Я не оставлю тебя здесь. Будешь штопать мои рубахи, а не рубахи Шелранов или платья Ланиры. Я не буду вежливым, терпеливым, аккуратным, деликатным, каким там может ещё быть мой брат. Я приехал сюда с намерением тебя забрать. И я сделаю это. Есть лошадь, не согласна — я тебя силой увезу. Только тогда приготовься к неудобствам в дороге.