Ошибка архитектора
Шрифт:
Но вот с дочерью Лар Вайденов у Верона всё было совсем по-другому. Эта маленькая, шумная, свободолюбивая девчушка творила с ним, всё, что хотела, и он никогда не был против.
Чета Лар Вайденов приезжала в гости в летнее поместье в Хиите почти каждое лето ещё до того, как у них родилась дочь.
Тразан Лар Вайден был военным офицером, как и все вторые сыны аристократических семейств. Он был высоким, светловолосым, кареглазым, улыбчивым, разговорчивым, приятным человеком. Его супруга Марисса или Мури, как все ласково её называли, была
И супруги Лар Вайден друг друга обожали. При виде этой пары даже у матери Верона на лице появлялась какая-то совершенно не свойственная ей мягкая улыбка. А отец Верона вообще души в обоих не чаял.
И конечно в любви родилась совершенно чудесная и очаровательная Шэллина, которая не была ограничена строгостью этикета, ей позволялось всё, потому что ею восхищались и радовались безгранично. Она могла натворить что угодно и все лишь умилялись этому, приговаривая — лишь бы не опасно для здоровья.
Дети Шелранов, все трое, любили Шэйли. Ния возилась с ней не менее воодушевлённо, чем с Ианом. Тот безумно ревновал, но, тем не менее, в его лице Шэйли находила достойного партнёра для всякого рода безумных проделок, за которые Иану очень даже попадало, в отличии от Шэйли. Но, хотя младший сын Шелранов и возражал против такого отношения, всё равно продолжал творить всякого рода шалости и был рад тому, что у него есть союзник, готовый его поддержать в любом начинании.
Верон же пусть и оставался самым разумным из этой связки детей, тем не менее был невероятно привязан к Шэйли. А она была привязана к нему.
Ему она радостно несла палки, камни, грязь, листики, мёртвых птиц, лягушек, гусениц и прочие свои детские сокровища. И он всегда с радостью принимал эти дары, а ещё с радостью принимал её объятия и поцелуи, несмотря на то, что Шэйли почти всегда была липкая и чумазая, но счастливая.
Его так грели её открытая улыбка и визгливый смех. А песни… эти её чудовищные песни, когда она распевала одно и то же слово десятки, а может даже сотни раз подряд, и изводила всех, кроме него. Отец качал головой, приговаривая, что у Верона стальные нервы, но на деле ему было отчего-то жаль, когда все прогоняли её с этими её странными песнями-трелями, а она заплаканная приходила к нему.
— Можно я тебе спою, Вер? — спрашивала Шэйли. — Никто не хочет слушать.
— Можно, — кивал он, а она обнимала его и радостно начинала петь почти в ухо, чем сводила с ума, но он терпел, потому что потом она говорила ему, что любит его больше всех остальных.
Верон прекрасно помнил, как отец получил известие о том, что Тразан Лар Вайден погиб в битве при Р’гане. Герцог побледнел, оторвав глаза от письма, по щекам потекли слёзы и он в бессилии опустился на стул, отдавая письмо супруге. Мать Верона пробежала по нему глазами, закусила губу, нахмурившись, потом спешно собралась и уехала. Конечно к Лар Вайденам, потому что знала реакцию матери Шэйли на эту страшную весть. Женщину новость не просто подкосила —
Ещё через десять дней они сидели на второй церемонии прощания, теперь уже с матерью Шэйли.
Верон видел одинокую и никому не нужную крошечную девочку в платье траурного темно-лилового цвета, с трагичным чёрными лентами и цветами чёрных фиалок на броши. Вид её, потерянной и скромно сидящей на скамье рядом с её дядей, разрывал ему сердце.
Больше всего на свете он хотел подойти к ней и забрать отсюда навсегда. Он понимал, что жизнь её будет теперь совершенно печальной и тяжёлой, потому что брат её отца был грубым и жестоким человеком, нелюдимым и замкнутым, хорошо относившимся только к лошадям, которых разводил.
Верон в бессилии сжимал кулаки и силился не плакать, потому что слёз и так было в достатке — отец, Ния, Иан рыдали, и даже мама смахивала скупые слёзы платком.
На прощании в доме, он сначала долго пытался подойти к Шэйли, когда её обступила толпа якобы сочувствующих её горю взрослых. А потом потерял из виду и, обойдя весь дом, почти отчаялся, но нашёл под столом в главной зале, где выставлялись положенные траурные угощения.
— Что ты тут делаешь? — спросил Верон.
— Мне надоело, что все они гладят меня по голове, — буркнула девочка.
— Побыть с тобой? — спросил он и она кивнула.
Верон вздохнул, под стол конечно ему лезть было уже нельзя, слишком взрослый, поэтому сел рядом и их разделяла только лилового цвета скатерть.
Какое-то время Шэйли сидела под столом, но потом вылезла и забралась старшему сыну Шелранов на руки.
— У меня мама умерла, — сказала она ему и на глаза Верону навернулись слёзы.
— Я знаю, Шэлл.
— Умерла это когда не вернётся уже, да? Папа тоже.
— Да, — и хотя до того держался, чтобы не плакать, стало понятно, что больше не сможет.
— Теперь я совсем одна буду, — проговорила девочка и уткнулась в него, а из его глаз полились слёзы.
Шэйли подняла на него свои огромные тёмные, как у отца глаза, погладила по щеке:
— Не плачь, Вер, — попросила она, хотя сама плакала.
— Я не брошу тебя, — ответил он ей, видя, как слёзы текут по её щекам и так сильно желая сделать хоть что-то, чтобы высушить их. — Обещаю тебе, Шэлл. Не брошу.
— Обещаешь? — всхлипнула она.
— Да. Мы будем видеться, и на лето поедем в Хиит. Ты не будешь одна, я сделаю всё, чтобы не была.
И Шэйли обняла его, расплакалась, а он прижал так сильно как только мог и тоже плакал в её волосы, отчаянно желая, чтобы его желание было реальным, исполнилось.
Их нашла его мать, она забрала Шэйли, которая от усталости и рыданий уснула у Верона на руках. У него в руках осталась только её заколка с маленькой лошадкой, одна из пары, которые он сам подарил ей, когда они были на ярмарке в Хиите прошедшим летом.
Как оказалось, тогда он видел её последний раз.
Время шло, а Шелраны так и не ехали навестить Шэйли.