Ошибка архитектора
Шрифт:
Она накинула на себя тёплый плед и вышла на внутренний балкон дома.
— Что случилось? — она вздрогнула и увидела на другой стороне балкона Верона, которого не заметила, когда выходила.
— Нет, ничего, — покачала она головой.
— Шэйли, — вздохнул он горестно и она увидела перед собой безумно уставшего человека. — Где Иан?
— Он спит.
— Напился? — она кивнула на его вопрос. — Так что случилось? Обидел тебя?
— Нет, — поспешила ответить Шэйли. — Просто ваша сестра была такая и я…
— Напугала тебя? — спросил Верон, потирая переносицу.
— Нет,
— Я знаю, что ты ничего не помнишь из-за болезни, — произнёс он и направился к ней. Сейчас он очень сильно прихрамывал на левую ногу.
— А? — до Шэйли вдруг дошло, что именно он сказал и она ужаснулась.
— Да, — он встал рядом с ней, облокотившись на перила балкона. — Надо сказать отлично получается скрывать.
— Простите, — устыдилась девушка.
— Не надо. Я понимаю, — он был очень мягким сейчас, снова таким, как днём. — Что ты вспомнила?
— Я не знаю, если честно, — Шэйли и сама не поняла, почему решилась рассказать. Может просто очень устала всё это в себе держать, тянуть за собой ношу, даже не осознавая, что эта ноша для неё значит. Да и днём она хотела спросить его о том, что всплыло перед глазами. — Я просто увидела женщину, такую бледную, она была не в себе, словно безумна. У неё были темные волосы и светлые глаза, она лежала в постели и держала меня за руку, пальцы у неё были ледяные, а мне было очень страшно, а она… она всё говорила, повторяла: “я не выживу в этом доме, я не выживу в этом доме”.
Верон вздохнул, кивая.
— Это была твоя мать, — сказал он очень тихо, осторожно.
— Моя мама? — нахмурилась девушка.
— Но ты не помнила о своём детстве и до болезни. Так что…
— Почему? — и вот тут Шэйли накрыла какая-то безумная паника.
— Ты провела в храме почти семнадцать лет, — ответил Верон. — За это время ты не виделась с родными и близкими людьми. Забыла всё.
— А мама? Почему она так говорила?
— Потому что твой отец погиб, это известие сразило её. Они были очень красивой, любящей друг друга, парой. Брат твоего отца, твой дядя, жестокий и чёрствый человек, которого твоя мать безумно боялась. Почти так же как ты меня.
— Я не боюсь вас! — вспыхнула она, но произнесла это всё равно каким-то болезненным шёпотом.
— Правда? — ухмыльнулся Верон.
— Да! — с горячностью произнесла Шэйли. — Просто мне кажется, что вы ненавидите меня.
— Что? — и это было искреннее удивление. — С чего вдруг?
— Вы хмуритесь и смотрите на меня так… — девушка запнулась.
— Какой стороной? — спросил Верон, ухмыляясь.
— Перестаньте, — мотнула головой Шэйли. — Вы относитесь так ко мне, потому что я вам отказала?
Он взглянул на неё, и этот взгляд её поразил. Несмотря на то, что он ухмылялся, во взгляде была боль. Потом он оттолкнулся от перил, вздохнул.
— Иди спать, скворушка, — проговорил Верон и ушёл, оставив её одну.
И это слово, ударило, сковало её. Шэйли замерла, вцепившись в перила.
“Скворушка”… он так называл её в детстве. Только он.
Тот мальчик, который вёл её за руку по дороге, когда она рыдала из-за испорченного платья, хотя на деле никогда не
И они шли домой вместе. Вер… она его так любила и почему-то внутри было так много боли связанной с ним. Почему?
Глава 11 Верон
Верон кажется уже не мог справляться со всем этим безумием, начавшим его одолевать ещё в городе, а здесь только усугубившись.
Лана и её мерзкое поведение, Иан и его взбалмошное недовольство, Шэйли и её безграничная печаль…
И вот теперь оказывается, что у сестры в доме живут два, невесть откуда взявшихся, мужика, один из которых выглядит так, словно сотню человек придушил и глазом не моргнул, а второй наоборот ведёт себя так благопристойно, словно не безродный деревенщина, а аристократ какой, да ещё и с Нииллой носиться так, словно она ему родная.
Дворецкого здешнего Верон никогда не любил. С детства чувствовал себя с ним рядом неуютно — у слуги было больше напыщенности, чем у хозяев, словно титула герцога носит он. Но в целом это было нормой во многих домах, и всё бы ничего, если бы Киннан не пил, как низший.
Отец Верона терпел его только потому, что знал его с детства и не мог выставить вон человека, преданного семье, как никто другой, даже несмотря на то, что преданность эта была болезненной и порой неадекватной. Однако у Верона не было этой мягкости и сентиментальности отца и он давно бы выставил вон этого пьянчугу, но всё же понятие верности действительно не было пустыми словами для Киннана, и он трепетно относился к Ниилле, приняв близко к сердцу состояние хозяйки.
Приехав, Верон сразу понял, что в доме всё совсем не ладно. Герцог зашёл внутрь, незаметно кивнув Янре, горничной, что ухаживала за сестрой, с намерением выяснить, что вообще происходит и почему ему не сообщили о новых работниках. И от Верона не ускользнуло то, что Ния до того, как подойти к нему, стояла рядом с одним из них, вцепившись в его руку и рубаху.
— Что происходит, Янра? — спросил он строго у служанки, когда она зашла за ним в дом.
— Простите, господин. Простите… — начала лепетать женщина, которая побаивалась герцога и никогда на него не смотрела, по понятным причинам.
— Янра, хватит мямлить, — не выдержал Верон, уставший с дороги. — Просто скажи откуда эти два мужика взялись?
— Они поздней осенью пришли, простите, господин, надо было сообщить, но я…
— Откуда они пришли? — перебил он её.
— С перевала, — и Янра указала рукой в сторону гор.
Ни разу не полегчало, не стало понятнее и Верон был готов прибить женщину, которая сейчас сжалась под его натиском и кажется ещё немного и забудет как говорить в принципе.
— Так… — он попытался привести её в чувства, успокаивая себя и выравнивая тон. И когда кажется почти получилось, на улице завопил Киннан. Герцог выругался и они с горничной отправились обратно.