Ошибка киллеров

Жуков Владимир

Была бы куча долларов, евро, российских рублей или другой валюты. Поэтому куй, пока железо горячо. А у пансионата «Лазурь» ты прав, прекрасное будущее. Часть номеров можно будет переоборудовать под «люкс», обставить мебелью, итальянской или румынской, а остальные для клиентов среднего достатка … Однако размечтался, собирайся, Яков.

– Куда? – поднял дуги рыжеватых бровей Чернецкий.

– На объект. Не будем терять драгоценное время, джип у подъезда,– поднялся с кресла гость.

– Прямо сию минуту?

– Конечно,– настоял Викентий Семенович.– Нечего тянуть кота за яйца, до курортного

сезона осталось меньше трех месяцев, надо поспеть, чтобы лето напрасно не профукать.

– Лучше я к тебе толкового прораба направлю? Он оценит состояние и объемы работ,– неожиданно заупрямился директор.

– Что ты, Яков, вдруг пятками назад? – прижал его суровым взглядом Аристов. – То готов был для друга душу выложить, а то вдруг оробел, в кусты? Прораба и бригаду потом пришлешь, а пока поехали на экскурсию. На месте посоветуешь, порекомендуешь, я ценю и не бесплатно, мнение опытного специалиста.

– Ладно, – согласился директор, с сожалением, взглянув на разложеные на столе чертежи.– Дел у меня непочатый край…

– Успеешь еще заняться своей бумажной бутафорией, – перехватил его взгляд посетитель.

Чернецкий поднялся из-за стола, подошел к шкафу, встроенному в стену. Одел модный темно-зеленого цвета плащ, фетровую шляпу. Предстал элегантным мужчиной, больше похожим, не на инженера-строителя, а на актера, поэта или художника. Аристов был одет в джинсы, свитер и кожаную куртку, на голове – черная кепка. Лицо у него было круглое, волевое, глаза серые, а под ними «мешки».

Они вышли к джипу цвета металлик с мощным двигателем и широкими протекторами колес.

–Известная в городе личность и без охраны?– поинтересовался Чернецкий, заметив отсутствие в машине водителя и телохранителей.

– Вот моя надежная охрана,– Аристов постучал ладонью выше бедра, где в кобуре покоился пистолет «Bеrеttа».– Меня в городе побаиваются, а значит, уважают, поэтому гопники, мелкая шпана не сунутся. Понимают, что хребет сломаю.

– Да, сейчас силу уважают, – согласился директор.– Однако рисковый, отчаянный вы человек. Я бы на вашем месте не поскупился на охрану. Не зря говорят, что береженого Бог бережет.

– От охраны проку немного. Так для морального утешения. Всегда найдется способ убрать, если наметили жертву,– вздохнул Аристов. – Скольких уже авторитетов, банкиров, коммерсантов и чиновников на хлебных, расстрельных должностях ликвидировали. Пока не поделим собственность, разборки не кончатся. А у нас в Крыму, особенно, на Южнобережье, где есть, что делить, а вернее, прихватывать.

– Это верно, приватизация, а точнее, прихватизация, в самом разгаре. Еще не одну жизнь унесет жестокая борьба за передел сфер влияния и крупную собственность, особенно, землю и недвижимость,– мрачно предрек Яков Моисеевич, усаживаясь рядом с Аристовым. Тот запустил двигатель, и джип лихо тронул с места.

2

Минут через двадцать они прибыли на заброшенный объект. Дорогу на строительную площадку преградил металлический шлагбаум. Послышался лай выбежавшей к машине серой с темной шерстью на спине овчарки. Аристов нетерпеливо посигналил. Из трубы небольшого вагончика курился жидкий сизый дымок.

Дверь отворилась, вышел худощавый мужчина с изможденным лицом в заношенной до маслянистого лоска телогрейке,

в солдатской шапке-ушанке на голове. На вид ему было лет шестьдесят.

– Фу, Принц! – крикнул Тарас Карнаух на пса, и тот покорно присел возле его ноги. Поднял на хозяина морду с умными, но голодными глазами. Только после этого Викентий Семенович открыл дверь джипа и, снедаемый нетерпением, грозно приказал:

– Старый пень, живо поднимай шлагбаум!

Карнаух не сдвинулся с места, лишь недовольно проворчал:

– Ты не командуй, а гони документ, кто такой? Много вас здесь приказчиков ошивается, а потом по ночам материалы, кирпич, цемент, рубероид со стройки пропадают, словно корова языком слизывает.

– Открывай, старый пень! – лопнуло терпение у Викентия Семеновича.– Я – Аристов, Аристов! Ты понял или уши заложило? Живо прочищу.

– Аристов? – сторож замер. – Хозяин новый объявился? Слава те, Господи, наконец, а то с учеными, академиками и профессорами, каши не сваришь. Сидят на пансионате, как собака на сене, ни хрена до ума довести не могут. Кожный год на пляже столько дикарей, а тут добро пропадает. Все равно, показывай документ о личности. Может, ты бандит с большой дороги, али аферист какой?

– Хватит тебе дед языком чесать! – с раздражением оборвал его хозяин. Но Тарас, истосковавшийся по общению, не унимался.

– Зарплата, когда будет? Три месяца уже не получаю, на одну пенсию с бабкой живу. Собака вон совсем отощала, нечем кормить.

– Ты мне митинг здесь не устраивай,– зло отозвался хозяин. – Спишь, отдыхаешь, как сивый мерин, еще и зарплату требуешь? Ползабора унесли на дрова. Наверное, сам, как крыса, воруешь. От тебя проку, как от козла молока. Уволю к чертовой матери.

– Умник нашелся, – с обидой произнес Карнаух, направляясь к шлагбауму. – Сам, хоть одну ночь покарауль, узнаешь почем фунт лиха. Каждый норовит что-нибудь утащить, то цемент, то плитку для облицовки. Грозятся по голове кувалдой долбануть, совсем воры озверели. Жизней рискую, так дашь зарплату, аль нет? Хоть зубы на полку ложи… А ты, я гляжу, крепкий перец. Машина заграничная, крутая, что танк, подцепи плуг и землю паши…

Тарас поднял стрелу шлагбаума и джип тронулся.

– Ты мне дед не тыкай, – притормозил Аристов. – Больно ты шустрый на язык. Будешь много болтать ныть, прогоню с объекта, как паршивую собаку. Прикуси язык, я бездельников и болтунов не потерплю, прогоню под зад коленом и в шею.

– Так мне на посту быть, али как? – прокричал вдогонку сторож и в сердцах выругался: «Хозяин, туда его в печенку, больно крут, денег не дал, а уже грозится, как собаку выгнать. Ладно, поживем, увидим, что за перец такой горький». Опустил шлагбаум и засеменил в вагончик к печке-буржуйке. Понурый Принц остался возле крыльца.

– Сурово ты с ним обошелся, гляди, старческий маразм у деда,– промолвил Чернецкий.

– Вот бы и сидел на печи, а то язык, как помело. Ты ему слово, а он тебе – два, никакого почитания,– возразил Аристов.– Надо к порядку сразу приучить, чтобы знал свое место. Я для него и администрация, и профсоюз. Шут с ним, будет еще огрызать, проявлять свой гонор, взашей прогоню. Кандидатов на роль сторожей и охранников предостаточно. Среди безработных здоровых мужиков, хоть пруд пруди.